О ПОЭМЕ ВАЛЕРИЯ РОМБОЛЬСКОГО
«МОНОЛОГ РЕМБРАНДТА НА СМЕРТНОМ ОДРЕ»
Полвека назад в Пушкинском (Александринском) театре, находившемся в то время в зените творческой славы, шёл традиционный для русской сцены глубокий спектакль «Рембрандт» с Василием Меркурьевым в главной роли, посвящённый событиям последних дней жизни великого голландского живописца. Режиссура дочери Всеволода Мейерхольда (постановщицы спектакля) в сочетании с великолепной игрой выдающегося русского актёра заставляло зрителей сопереживать драме гениального художника, видеть в давних событиях биографии Рембрандта Ван Рейна отражение вечных тем: славы и забвения, предательства, одиночества высокой души, любви и творческого вдохновения.
Те же вечные темы поднимает небольшая по количеству строк, но не по объёму мыслей и чувств поэма Валерия Ромбольского «Монолог Рембрандта на смертном одре». Я бы назвал эту поэму страстной, хотя в ней присутствует и ясный внутренний сюжет, и, если угодно, фактическое наполнение. Вехи творчества Рембрандта, основные действующие лица и перипетии его жизни показаны через призму угасающего сознания великого живописца. Поэма полна внутренних событий, хотя её действие и происходит в четырёх стенах мастерской художника.
Любопытствующий читатель не узнает из поэмы, хорошо ли плавал в Рейне и быстро ли бегал Рембрандт, как он танцевал, какие блюда предпочитал, кто был его модельер и стилист. Словом, современных поглотителей гламурных журналов и посетителей стадионов ждёт разочарование. Но я уверен: те, для кого внутренняя жизнь является главной составляющей бытия, с интересом прочитают эту поэму.
Рембрандт не относился к категории «гениальных бездельников», коими богата любая эпоха. Столь непопулярная, презираемая ныне тема труда (любого труда, а не только творческого) подчёркнуто присутствует в поэме. Фразы «Но где моя рабочая рубаха?» или «Своим трудом я многого достиг» – несомненно, покоробят современного «продвинутого» читателя. Однако вспомним, что говорил о своём творческом методе сам Рембрандт: «Вдохновение – редкая гостья, и я хочу, чтобы она застала меня за работой». «Вся мастерская красками пропахла» – таков результат неустанной, по 14 часов в день, работы художника. Но есть и неоспоримый главный итог, сплав гения и труда – это картины великого мастера.
Любовь к женщине является центральной темой жизни настоящего мужчины. Но художник переживает чувства острее, он любит женщину вдвойне сильнее: как земную богиню и как творческий идеал. И не так уж важно, что в жизни крайне редко женщина подлинно соответствует своему описанию, вложенному в восторженные уста поэта или воплощённому на живописном полотне. Сердце не заботится о причинах и обоснованиях, оно любит и творит по зову и велению свыше. Рембрандт обрёл женский идеал в лице Саскии – и потому в поэме умирающий художник неоднократно возвращается к её образу, взывает к Данае, словно бы заклиная смерть именем своего божества.
Для творческого человека, для божьего человека вообще не существует другого времени, кроме настоящего. Поэтому вполне естественно, что Рембрандт не заботился о завтрашнем дне. И настала справедливая, по теперешним понятиям, расплата: пришли спонсоры (по-старому говоря – кредиторы) и отобрали собственность обанкротившегося мастера.
«Мой мир идёт безбожно с молотка» – так могут сказать о себе творческие, духовно развитые люди многих эпох. И нынче процесс продажи с молотка мира культуры мы видим повсеместно. В том же Александринском театре с приходом Валерия Фокина окончательно утрачены вкус и высокие традиции некогда великого театра, поэтому в его современных спектаклях не осталось и малой доли таланта великих предшественников.
И поэма Валерия Ромбольского, и весь многовековой опыт истории искусства упрямо-оптимистично свидетельствуют: гений вечен, а убожество преходяще. И такое мироустройство справедливо для всех народов – бессмертие ожидает лишь того творца, на которого Всевышний обратил своё благосклонное внимание.
Пожелаем же маститым бездарностям, завистникам и невеждам беспомощности, а истинным художникам – вечной жизни среди живописных полотен, в звучании симфоний, в строках великих стихов.