Дмитрий Николаевич Киршин

писатель, учёный, общественный деятель

Стихотворения 31–45

Глоток добра в пустыне бытия –
Он отдалит слепую неизбежность,
Вдохнёт порыв, дарует сердцу нежность!..
Но мир – не Твой, и воля – не Твоя.

Глоток добра… Но истина – в вине,
Вине безмерной и неисцелимой.
Не с нами Бог, не с нами Бог гонимый –
Счастливый Демон с нами на коне.

Нет, не Твои, мы – времени рабы.
Но времена враждуют меж собою:
Минувший день пленяет нас борьбою,
Грядущий день сколотит нам гробы.

Глоток добра… Добро в пустыне – яд:
Где нет людей, опасна человечность!..
Часы пустынь показывают вечность –
Рукою смерти остановлен взгляд.

Забыта жестокость власти –
Века заживляют шрам.
Трагедия – мера счастья,
А жертвам поставят храм.

На втоптанных и распятых
Наш загнанный мир взращён.
Дух ярости, дух расплаты
Беспамятством защищён.

Увечья презрев и драмы,
Рассудок кричит: «Взорви!»
…Но если бы только храмы! –
Вселенная на крови.

Безногих и слепых,
кочующих во мгле,
Согнали излечить
в целительной петле.
Испуганно-шальных–
сковали второпях,
Набросились вершить
причастие в цепях…
Растерзан человек,
но славен Ритуал.
Презрительная смерть
врачует наповал.
Прощание калек –
на ощупь и навзрыд…
Надменно лицезреть –
призванье лже-Фемид,
Царящих палачей
и иже с ними всех,
Кто множит полустон,
вживляя полусмех.
Феерия страстей
пресыщена в крови,
И празднует закон
убийство по любви.

Как трудно отказаться от рабов! –
Не властвовать над нищим и согбенным,
Не радоваться почестям мгновенным
На ложной коронации столпов,

Не сечь и не казнить, но сострадать,
Но – миловать, во кротости прощая,
Будя сердца и разум просвещая,
Душе нести живую благодать.

Возможно ли от праведных трудов,
Не злобою, но силой благородной
Восславиться в державе несвободной?!.
Рабовладелец – раб своих рабов!

Я, демон славы всемогущий,
Сужу, казню, сгоняю в плен,
Хоть мой венец – венец измен –
С Твоим не равен, Воздающий:
Ты – Дух, я – тлен.

Так непохожи наши всходы:
Из терний прорастает злак,
Из лавров – бешенство атак,
Подмена веры и свободы.
Ты – свет, я – мрак.

Рождённый в сумерках востока,
Суров и неизменно твёрд
Закон несметных нищих орд:
Палач, карающий пророка.
Ты – свят, я – горд.

Над высью Твоего полёта
Мой лютый властвует порыв –
И станет пеплом злато нив,
И пепел скроет позолота.
Ты – прав, я – жив!

Династия

Прощён и оправдан!.. Но будто казнён:
Немилость небесная славу земную
Сметает, вторгается в душу ночную…
«Идущий во храм – не приидет на трон».

Чей голос?!. Я знаю!.. я знаю, что Твой!
Мне думалось легче, чем ныне свершилось…
Безверием воля Творца придушилась,
Молчанием скован набат вечевой.

Отечеством править – отца убивать –
Вот царственной силы порядок извечный.
Безбожнослужители мощью заплечной,
Мечом подменяют державы печать.

Наследник приходит из мрака во тьму.
Дарующим свет – не увидеть рассвета.
С кинжалом в спине унесёт меня Лета…
В короне! При жизни – её не сниму!

Калиф на пять шальных минут,
Чернь при дворце,
Король и королевский шут –
В одном лице.

Предтеча Сына неземного,
Ты вновь оставил небосклон
И проповедуешь закон
Творцом ниспосланного Слова.

Ты вновь, как десять лет назад,
Явился в белом облаченье.
Полны вселенского значенья
Твой жест и величавый взгляд.

Но что-то сгинуло, исчезло –
Ученье источает мрак.
Клюку любви на злато жезла
Ты заменил – и в этом знак
Служения царю молвы
И бренности мирских начал.
На «ты» возвестника я звал,
А идола зову на «Вы».

Вам вынес славы приговор
Народ, не помнящий святыни.
Уединиться бы в пустыне,
Да поздно Вам – отравлен взор
Закатным сумраком гордыни.

На ту ли миссию венчали
Вас духи страждущей земли,
Поводыри во мгле печали?..
И, боже, то ли Вы искали,
Что так трагично обрели?!

Вы говорите: «Всё умрёт,
И лишь крылатому пощада.
Тому даруется награда,
Кто всуе не прервал полёт».

Даруется… Я вспомнил вдруг
Неблизкий день былой разлуки:
Друг детства, мой блаженный друг,
Объятый дрожью смертной муки,
Хрипел: «Низвергну и разверзну!»
Он вопрошал: «Летал ли ты
Во сне божественной мечты?!.»
Я не летал – я падал в бездну!
И возвращался поутру
Опять же в пропасть, но людскую –
И слёзы сохли на ветру,
Крик утихал от поцелуя…

Вы предрекаете: «Почёт
Тому, кто нищ и обездолен.
Страдальцам ветхих богомолен
Из веры кроткой Он сплетёт
Иные жизненные нити –
И чадо проклянет отца!»

Вы обнажили меч Творца,
Но Ту ли истину гласите?!

Бог милосердней Ваших слов,
Не жертвы ждёт, но покаяний.
За благость искренних желаний
Он грешного простить готов.

Вы изрекли, что близок час,
Нам срок готовиться к ответу –
Всевышний гнев постигнет нас,
Придёт конец Земному Свету!..

Не Свет закончится, но – тьма!
Спадёт извечная сума:
Я вижу старцев, исцелённых
От порчи мстительной борьбы,
Наветы злобной ворожбы
Теснятся песнями влюблённых,
И укрощается порок
Душ окаянно-вольнодумных,
Ум озаряет полоумных –
И чистый солнечный поток,
Сметая войско темноты,
Поля сражений заполняет
Цветами райской красоты,
Другой же красоты не знает!

Я вижу: Вечностью хранимы,
Два невесомых серафима
В сосуде разума несут
Бессмертья первые мгновенья!..
И Страшный Суд – не Страшный Суд,
А продолжение Творенья!..

Среди людьми не познанных наук
Все главные – идущие от Бога:
Почувствовать в тиши рождённый звук,
Понять безумных,
Полюбить дорогу,
Искать волшебный замок в бездне вод
И за холстом упрятанную дверцу,
Бег жизни не загадывать вперёд,
Уметь читать глаза
И слушать сердце.

Чёрный ангел

– Последний, с кем я говорю
У края вечного молчания,
Открой божественное знание
В мою прощальную зарю:
Что есть творение, ответь?!
– Борьба надежды и сомнения
За счастье жизненного тления.
– И что же побеждает?
– Смерть.
– И что же остаётся?
– Дух!
В нём необъятность мимолётного,
В нём царство тайного, бесплотного
И недосказанного вслух.
В нём постоянство Бытия
За гранью ярости и бренности,
Противоядие надменности,
И Страшный Суд, и Судия.
В нём океан, земная твердь,
Песчинка, лепесток, Вселенная,
В нём грозное и вдохновенное…
– Так что же побеждает?!
– Смерть!

Час предрассветного блаженства
Так безмятежен, тих и чист!..
Но я нарушу совершенство –
Стихом заполню белый лист.

Подобно рыцарю, без страха
Пером пронзаю забытьё!..
Гармония – венец и плаха
Для вечно жаждущих её.

Вновь ускользает грань искусства –
И торжествует полутьма:
Иль разум, отнятый у чувства,
Иль дух, ослепший без ума.

В небесной и земной отчизне
Творцу назначен тайный срок –
И мы не пишем книгу жизни,
Но лишь читаем между строк.

Не отвергать
тернового венца;
Не прятать глаз,
счастливых и печальных;
Не предавать
отчизну и отца;
Не засыпать
под гул трагедий дальних;
Не падать ниц
пред властию земной;
Не припадать
к отравленным истокам;
Не обходить
просящих стороной;
Не угождать
ни черни, ни пророкам;
Не славить ложь
со знаменем в руках;
Не жить рабом
без разума и чести;
Не забывать
и не тревожить прах;
Не множить зло,
не предаваться мести.

Так верую – да сбудется мольба!
Но – испытанья духа!..
Но – судьба…

«Зачем казнишь ты нас, поэт,
И ставишь нам в вину
Отчаянье пустынных лет,
Влекущее ко дну?
Зачем бесславием зовёшь
Желание дышать:
Под тяжестью смертельных нош
Преступно ли молчать?!
Нам родина – приют слепых,
Сиротская юдоль.
Поэт, неправеден твой стих!»
«Я не палач, я – боль».

Дуэль

«Сходитесь!»
В последний путь,
в недолгий, но страшный путь
По шагу вперёд идти
и к смерти на миг прильнуть.
«К барьеру!»
Огонь страстей
оставит в душе ожог…
«Чего же ты медлишь, век?!»
«Чего же ты медлишь, Бог?!»

«К безумству!»
Идут, идут
по кроткой святой Земле
С оружием горьких слов,
с решимостью на челе –
Под каинов плач рабов,
под авелев стон калек…
«Он что-то скрывает – Бог!»
«Он что-то задумал – век!»

Всё ближе…
И пробил час!
И выстрелил первым век –
И раненый Бог упал
в бескрайний полярный снег.
Всевышняя льётся кровь –
смятений и бед залог…
Беззвучно смеётся век.
Чуть слышно стенает Бог.

Покорность

Кто архитектор виселиц и плах? –
Нещадное? несчастное? слепое?..
Спасители сгнивают на крестах,
Казнённые языческой толпою.

Строитель гильотины наделён
Чертами человеческого рода:
Завистлив, развращён, ожесточён,
Пристрастен в ожидании исхода.

С минувшим без раскаянья порвём,
Но и с грядущим веком разминёмся.
Не чувством, а предчувствием живём.
Не помним. Не растим. Не отзовёмся.

Исчезнем, погребённые в пыли
Чудовищно-великой круговерти, –
И кладбища придавят пол-Земли
Безжалостной архитектурой смерти.

Предыдущая часть   |   Следующая часть