Имея голос – грех молчать,
Не помышлять о высоте
И мощи чувств не замечать,
И предаваться суете.

Имея память – грех забыть
О горе мёртвых и живых,
Своё сиянье возлюбить
Превыше образов святых.

Имея разум – грех роптать
На пламя дней и мрак ночей,
И счастье в бешенстве топтать
Безверием пустых речей.

Имея сердце – грех взывать
К могуществу безбожных сил,
С постылой жизнью порывать
И пировать среди могил.

Имея – грех не отдавать.

Меня сочтут безумным и смешным.
Но я поэт и над собой не властен:
Заворожённый духом неземным,
В одно мгновенье – счастлив и несчастен.

В единый миг – слуга и господин,
Храню ключи от собственного сердца.
Я храм возвёл из тлеющих руин
И в храме том нашёл единоверца.

Как невод, путь из тысячи дорог
Сплетал в ночи – с мечтою об улове:
Увидеть мир таким, как видит Бог,
И воплотить увиденное в слове.

Начало

Не гул боёв, не зарево
тревогой полнит дом –
Гроза мутится полночью,
мир застится дождём.
Но по тропе погибельной,
всё ближе и ясней,
Дитя идёт бесстрашное
средь молний и теней.

Его поклажа – ненависть –
души не бременит;
Святое и прекрасное
он радостно казнит.
Где ступит – прах вздымается,
клубится горький дым,
И бесы расступаются
с поклоном неземным.

За ним – порок и бедствие,
пред ним – сады веков.
Над ним – ни звёзд, ни Господа,
лишь вихри облаков.
Во взоре гнев мерцающий,
в улыбке власти яд.
Весь облик затаённою
жестокостью объят.

Его с молитвой праведник
обходит стороной;
Вот разминулись, кажется, –
но тут он, за спиной!
Руки коснётся ласково –
и цепенеет дух,
Зовёт Христа вполшёпота…
да не посмеет вслух.

Грозят ребёнку силою
и гонят за порог.
Он плачет кротко, жалобно:
«Устал я, изнемог.
В краю вражды и горести
мне каждый – судия.
Не бей меня! Я – маленький
комочек бытия…»

Щемится сердце доброе:
«Прими, дитя, ночлег!..»
Над мёртвою обителью
метёт наутро снег,
Разносятся стенания…
И с гордой головой
Идёт Антихрист маленький –
бессмертный, неживой.

Столько лютых ристалищ, трагедий и смут
Совместилось в моей подневольной отчизне,
Что на вечных скрижалях её нарекут
Центром тяжести жизни.

Славянке

…Жизнь кончена!
…Жизнь кончена!Рассыпались оковы
Страдания, неверия, борьбы.
Пишу к тебе –
Пишу к тебе –надеюсь,
Пишу к тебе –надеюсь,плачу снова
В последний час отмеренной судьбы.

В моём письме – молитва о гонимых,
Страх тишины, отчаянье дорог,
Тревожный рокот лет невозвратимых,
Прозрение и горький эпилог.

Мой крест –
Мой крразлукой сердце преисполнить,
Тоской глушить венчальные слова,
Не чувствовать, не ждать,
Не чувствовать, неа только – помнить
Святое ощущение родства.

Бессильны амулеты обещаний,
Взметнувшуюся душу не зови.
Я умер от безмерности прощаний…
А мёртвые не пишут о любви.

Подвиг

Жизнь – срок
от рождения до казни

Полжизни до расстрела. Тихий крик
Наполнил чужеродное пространство –
Огромный опустевший материк.
Сотлевшее парадное убранство,
Как памятник несбыточной мечте,
Разрозненный упадок утверждает.
Подавленность трагично побеждает,
Гармония ветшает в нищете…

Полгода до расстрела. Голоса
Легендами о будущем хранимы,
Надеждой не влекомы, а гонимы,
И взлётная забыта полоса.
Пороком одичания больна
Духовность подневольного народа.
Затравленная яростью страна,
Познавшая предсмертную свободу…

Минута до расстрела. Тишина.

Александру Галичу

Вещуны и святоши речистые,
Для чего похватали кадила?
Что кричите, мол, «Сила нечистая!» –
Где ж вы видели чистую силу?!

От истока древлянского отчего
До советского средневековья –
Нет ягнёнка без умысла волчьего,
Нет вождя, не краплённого кровью!

Сгубим каждого третьего лишнего –
Плачь, Россия, холопка босая!
Был Всевышний – и нету Всевышнего!
Сдохни, гений! Да здравствует стая!

«Мы – дети…»
А. Блок

Всяк приходящий в мир земной –
Безумец, нищий, повелитель –
Исполнен веры, что Спаситель
Дарует праведный покой
И охранит его обитель;
Лучами ясного светила
Разбудит ангел поутру…
В безгрешном сердце воцарила
Добра целительная сила –
Всё покоряется добру.

Дитя не ведает судьбы.
От бедствий рушится твердыня
Души, возвышенной доныне, –
В нас пробуждаются рабы,
В нас образуется пустыня.
Руины гордого сомненья,
Песчинки дней, осколки лет
Укроют мёртвые каменья
Любви, мечтаний, вдохновенья
Холодным саваном сует.

И в море утренней росы
Падут отчаянно и глухо
Частицы треснувшего духа.
Времён песочные часы,
Вам имя – тление, разруха,
Потеря истины и меры,
Порок, обвенчанный с тоской…
Немую жизнь зовёт к барьеру
Смерть, возвращающая веру
И вечный праведный покой.

Ты можешь отбросить честь,
Ты можешь предать обет,
Сокрыть всеблагую весть,
Утратить душевный свет;

Ты можешь восславить ложь,
Любви нанести удар,
Смеясь, променять на грош
Таланта небесный дар;

Ты можешь во мгле руин
Не верить, не ждать, не сметь…
Но выбор вовек один:
Гармония –
Гармония –или смерть.

…И лишь сегодня усомнился в Боге…
В небесные переносясь чертоги,
Я повстречал осмеянного злом –
У райских врат, на выжженной дороге –
Слепого ангела с протянутым крылом…

Ночь торжества

1

Клонился к закату ненастный день,
И небо вскипало потоком тьмы –
Был яростью мир распят!
Антихриста тень и Мессии тень
Слились у бойниц крепостной стены…
Юродивый бил в набат.

Окончена битва. Всё глуше стон
Истерзанных душ, рассечённых тел –
Ликует безбожный враг.
Триумф полыхает костром икон…
Но город сразиться с ордой посмел
И белый не поднял флаг!

Пред полчищем зла он закрыл врата
И старцу-хранителю отдал ключ,
Провидцу родной земли.
Исчезла священная высота
За тьмой осаждавших, за тьмою туч,
И слёзы с небес текли.

Штурмующий вал, разъярённый вал
Громадой жестоких несметных сил
Нахлынул на мирный град –
И кровью омыл, и огнём объял,
И вымостил смертью, и в прах разбил! –
Так рубят цветущий сад.

Спасения нет и защиты нет!
Хранитель казнён в алтаре пустом
Мечом кочевой орды.
Последней свечой угасает свет
Во храме разрушенном, но святом,
На тризне людской беды.

Над городом мёртвых сгустился мрак,
И чёрным восходом забрезжил день
Прощания с белым днём.
Антихристом к пиршеству подан знак!
Недвижной осталась Мессии тень,
Никто не скорбел о Нём.

2

Божий суд подходил к концу.
Полон грусти лазурный край.
– Пропустите рабов к Творцу!
– Эти души узнают Рай!..
– Этим душам завещан Рай!..
Сотни, тысячи пали ниц:
«Грешны, Господи, пред Тобой!
Не встречали Твоих денниц,
Не молились Твоей мольбой…
В суете доживали век,
Забывая святую весть,
И пред ликом слепых калек
Нам не верилось, что Ты есть!..
Смутно верилось, что Ты есть…
Грешны, Господи – так воздай
Убиенным рабам Твоим!»
– Эти души узнают Рай!..
– Этим душам завещан Рай!..
– Эти души чисты пред Ним!
«Муки страждущих – наша боль,
Нашим плачем оплакан мир…
Так прости нас за бой и пир –
Мы невольники всех неволь…
Чудотворец, что жил меж нас,
Проповедовал Твой Завет.
Но апостол детей не спас,
Потому что спасенья нет
От насилия тёмных стай!..
Так прости нас за пир и бой!»
– Эти души узнают Рай!..
– Этим душам завещан Рай!..
«Грешны, Господи, пред Тобой!»

«Искупили вы смертью грех, –
Бог промолвил. – Прощаю всех!»

3

«Прощаю всех!..» – «Благодарим! Благодарим
За новый путь, за беспечальный вечный путь!»
Небесный сад толпою ангелов храним,
В нём души смогут от безумства отдохнуть.

«Прощаю всех!..» Господь торжественно простёр
Длань милосердную над бездной высоты –
Ковром цветов дорога сбывшейся мечты
Открылась взорам, уходящая в простор…

«Прощаю всех!..» И Бог от Рая отдал ключ
Тому, кто верил в неземную благодать.
То был не ключ, но невесомый звёздный луч –
Секрет замка титанам тьмы не разгадать!

«Прощаю всех!..» Возликовал спасённый дух –
И устремились люди Божии в Эдем,
Прозрели сердцем стар и млад, и глух, и нем:
Земля им – прах, а небеса – лебяжий пух!..

«Прощаю всех!..» Один апостол не спешил –
Он так боялся обронить всевышний дар!..
Шёл, замирая, словно таинство вершил,
Среди светил, что укротили грозный жар.

«Прощаю всех!..» Дорога к вечности чиста!
Издалека созвучья дивные слышны…
Всё ближе Рай! Но где же райские врата?!.
Они разбиты, точно бурей сметены!..

«Прощаю всех!..» «Они ключа не дождались!
Твои рабы взломали Рай! Взломали Рай!!» –
На Млечный Путь живые слёзы полились:
«Прости их, Господи, и погубить не дай!..»

«Прощаю всех!..» В святом Эдеме жгли костры,
И дым стелился… Тёплый дождь заморосил…
Сад облетел, как будто вдруг лишился сил.
Он будто ждал унылой пасмурной поры…

«Господь простил!
«Господь просГосподь простил!
«Господь прос«Господь просГосподь простил!..»

Рабство

Моей душой смирившейся играет
За годом год один кошмарный сон:
Под пыткой истязающих времен
Ежевечерне ангел умирает
В одной из камер сердца моего.

Бессилен помолиться за него,
Хранитель не утешится причастьем:
Мой зверь неутомимо рвёт на части
Обмякшие, бестрепетные крылья –
Визжит, грызёт, захлебываясь кровью,
И за полночь приносит к изголовью
Останки, перемешанные с пылью.

Виденья тяжелей могильных плит…
С рассветом новый ангел прилетит.

Безумие

Почему Ты смеёшься? Чему Ты смеёшься?!
На иконе живой – лик священный кривится…
Трепещу в ожидании: кем обернёшься?..
И страшусь угадать, и не смею молиться.

Вдохновенный, пречистый, скорбящий, печальный –
Прежний образ Творца исказился гримасой.
Так и век мой неистовый, век погребальный
Вывел новых людей обездушенной расы.

Мысли – чёрные, красно-кровавые руки,
Память – белая пустошь да мутная пена
Пожирающих волн моря вечной разлуки –
Раса горя и тёмной библейской измены.

Нам ли Ты предвещал апокалипсис грозный? –
Покарай же рабов, исцели же увечья!
В этой варварской мгле обречённо-бесслёзной
Не укрыться, не выстрадать боль бессердечья.

Причастишься любовью – погибнешь от страсти!..
Засыпаешь ли иноком – бесом проснёшься
И распнёшь во Христе, и загубишь во счастье!..
Почему Ты смеёшься?! Чему Ты смеёшься?!.

Тоскливым и сумрачным зимним днём,
Когда пелена застилает высь
И разум застывший охвачен сном,
К душе я взываю:
К душе я взываю:«Во плоть вернись!..
Ты рано оставила свой приют,
Бежала от горьких земных оков –
Я жив!..»
Я жив!..»Безответна…
Я жив!..»Безответна…Нас ныне ждут
По разные стороны облаков.

Сергею Есенину

Кто ты, женщина в чёрном?
Я пью за тебя!
Кем бы ты ни была –
ворожеей, блудницей, звездою, –
В упоении пью
и, таинственный траур любя,
Осушаю бокал,
переполненный мёртвой водою.

Боже, как ты прекрасна!
И как холодна!
Поднялась и уходишь –
и мне полумрак остаётся…
Но живою водой
утолю жажду смерти сполна –
И сознание вновь
безотрадною ношей вернётся.

Дайте мёртвой воды!
Я нисколько не пьян!
Милосердной рукой
в чашу горя – забвенья плесните!
Тот живительный яд,
неотчётливо-сладкий дурман
Дух впитает и плоть –
и порвутся все струны и нити.

Детский лик на пиру,
как попал ты сюда?!
Уходи! Уходи –
воскрешеньем грешно обольщаться!
Ведь не всякую смерть
побеждает живая вода!..
Но подайте бокал –
я ещё не желаю прощаться!

Жизни, жизни, полней!
Капля влаги живой,
Как прозрачная кровь,
сквозь холодные пальцы кропится…
Что мне делать, Господь,
с этой ясной шальной головой?!
Я хочу захмелеть –
и забыться, забыться, забыться!

Дай беспамятства мне!
Не могу различить –
Мёртвый вкус иль живой?!
Окаянством тоска не избыта!
Никакою водой
одержимости не излечить:
Умирая, – живу,
оживаю – и сердце разбито!

Мой последний бокал –
за спасенье души!
Нечем, нечем платить –
значит, жизнью платить мне по счёту!..
Неужели бессмертие
где-нибудь в райской глуши –
Продолжение пира,
кружение водоворота?..