ШЕСТЫЕ РОЖДЕСТВЕНСКИЕ ЧТЕНИЯ РМСП
Лидия СОЛОВЕЙ
* * *
Касание кисти руки осторожно –
Рождественская белизна.
Начало исхода, чудес позолота,
И феей ночной – тишина.
Качание в чаше часов величаво,
Секунды – столетий вожди,
Иголки на ёлке зарделись свечами,
И нитями пали дожди.
– Давай, дорогая, послушаем вечность,
Что скажут её голоса?
– Как нехотя, медленно, сонно и мерно
Пробила она полчаса.
И долго и длинно ещё до рассвета,
И счастия чаша полна,
И скрипки так трепетно пение где-то,
Так страстно томится струна.
И чуткие пальцы даруют истому,
И манят, подобно Звезде,
Припасть, прикоснуться к истоку святому,
Молиться века о Тебе.
* * *
Пора готовиться к томительной зиме:
латать больные крыши, пеленать деревья,
не подаяния просить у Господа – доверья:
«Не дай сойти с ума
в предзимней, предрассветной мгле».
Пора вернуть на чердаки из гнутой ивы стулья –
пускай покоятся в пыли,
быть может, пригодятся по весне,
и счёт вести на сны,
скользящие к холодной точке полнолунья –
начищенному пятаку на мирозданья незвенящем дне.
Пора угадывать шаги Свои и не Твои:
как тяжелы, как их размах широк, как строг…
И недотрога,
вобравшая свет мира и мой свет,
меня укроет звёздная берлога.
И снова: «Господи, спаси! Спаси и сохрани!»
Александр БОГДАНОВИЧ
Библия
Я Библию читать, я в Библию вникать
стремился в поисках святого, вечного.
И стал в конце концов её воспринимать
фундаментом искусства человечьего.
Творцами люди многие мечтают стать
и верующие, да и безбожники.
Мир хрупкий призваны от нечисти спасать
поэты, музыканты и художники.
Дорога к истине, конечно, непроста –
науки рвение и Откровения.
А души нам всю жизнь спасает красота,
точнее, к вечной красоте стремление.
История полна убийств, грехов и драм.
Но, дорожа библейскими основами,
обогащается искусства дивный храм
заветами всё новыми и новыми.
Ведь истинный поэт, по существу, пророк.
Одно меня томит: провидцем был ли я?
Пополнится ли парой
Пополнится ли пароймоих страстных строк
искусства человеческого библия?
Дмитрий КИРШИН
Во Христе
Невесомая жизнь –
без наград и победных щедрот,
Не к лицу ей престиж,
суетливость амбиции светской.
После трудных времён,
словно пот проступивший, сотрёт
Капли славы пустой,
подноготную сплетни соседской.
Вдалеке от бесед
нарочито весёлых бесят
Вечер кругом семьи
в незатейливом быте очерчен.
Споря с младшей сестрой,
близнецы-переростки басят,
Несговорчивый дух
поддаётся любви гуттаперче.
Холодеет очаг –
и в промозглом безлунье ночном
Оболочка судьбы
на сквозящем ветру леденится…
Вера глубже родства
и проявится в мире ином,
Правда легче креста,
но её донесут единицы.
Опрометчивый свет
всколыхнётся над ликом святым –
И надвинется тьма,
чтобы вечно терпеть и зависеть.
Но пророчит Господь:
по дорогам спирально-витым
Невесомой душе –
вознестись в запредельные выси.
* * *
Удушливые дни молитвой очищая,
Наследую небес высокое родство –
Чем дольше я живу, тем ближе ощущаю
Исконное тепло дыханья Твоего.
Оно грунтует холст и подбирает строки,
Расчерчивает снег под нотные листы,
В нём струи красоты и творчества истоки
Прозрачно лишены мятежной суеты.
Ты дозволяешь мне витийствовать на сцене
И реплики бросать в партер наперебой,
Но звучный мой порыв избыточно бесцелен –
Всё замкнуто в Тебе и явлено Тобой!
Создателю смешна героя речь прямая,
От первого лица смердит небытием…
Чем пристальней живу, тем горше понимаю,
Что бездыханен я, и немощен, и нем.
Людмила РЕДИНОВА
Варежки
Мне с тобою рядышком
так тепло и весело!
Я надену варежки –
и за снежным месивом
по тропинке парковой
погуляем вечером.
Поцелуи жаркие
нынче обеспечены.
Спрячу носик в варежку
и глаза счастливые,
у пруда на краешке
постоим под ивою.
Снежная метелица
рассыпает кружево.
Сущая безделица –
быть женою мужнею.
Я запрячу в варежки
сердце твоё нежное,
глаз любимых камешки,
счастье это снежное,
речи твои жаркие,
питерские улицы…
На тропинке парковой
до весны целуемся.
* * *
У далёких спящих берегов,
где река причудливо вздыхала,
мыла косы девочка Любовь
у ночного мокрого причала.
Рассыпались кудри по плечам,
росною искрились позолотой,
звёздная пречистая парча
увлекала сладкою дремотой.
Расцветала юность меж цветов,
замирало сердце от желаний…
Пела песни девушка Любовь,
ожидая первое свиданье.
Рассыпались росы по лесам,
по колосьям золотой пшеницы…
Верила всё так же небесам,
опуская мокрые ресницы.
По сырой дорожке меж хлебов,
где закат сверкает позолотой,
уходила женщина Любовь
босиком за верой и свободой.
Колыхалась речка вдалеке,
на лугу порхали птичьи стаи…
Уголёк, сгоревший на руке,
от души кровавый след оставил.
Девочка ли, девушка Любовь,
Женщина, измученная болью?!
Страстная и глупая любовь
Всё равно останется Любовью.
Елена ПОКРОВСКАЯ
* * *
Но в плясках ветреных богини не блистали
Молочной пеной форм при золотой луне…
Афанасий Фет
В Греции грации танцем блистали,
Мудростью света обогащённым,
Блики луны на лицах играли,
Непонятные непосвящённым;
Пена молочная мира богов
Суть укрывала – тайну основ,
Лунное золото в храмах играло,
Скинув на купол звёзд покрывало;
Травы высоко меж храмов росли,
Тщетно скрывая Эллады пути,
В пляски богини меня увлекли,
Я ветреным слыл до самой зари…
* * *
Ты – странный… Я тебя люблю, медовый…
Губ нежных раннее тепло
Ужалит пробужденьем
И явленьем новым…
Нежнее лепестка зефирной розы
Коснусь рукой плеча,
И музы поэтическая проза
Из уст моих польётся, как река…
Ты – странный, я тебя люблю, медовый…
Лазурных глаз не видела ясней,
Смятенье чувств не объяснит словарь толковый,
Но песнь души услышит Гименей!
Ты – странный, я тебя люблю, медовый…
Николай МАРУСЕНКОВ
* * *
Я в одинокой келье
Не вижу дня и ночи.
Вся жизнь моя – похмелье,
И счастье сна короче.
Вся жизнь моя – забвенье,
От суеты до боли.
И нету наслажденья
От воли до неволи.
И скорбный дьявол точит
Мою больную душу:
То ядом горло мочит,
То безрассудством душит.
Распахнутые небеса
В раздумьях жизнь проходит мимо –
Не осознать, не бросить вспять.
Её прожить необходимо,
Чтоб голос ветра понимать.
И разбудить свой разум спящий,
На всё взглянуть во все глаза,
Запрыгнуть в поезд, уходящий
В распахнутые небеса.
Вера КУЛЕМИНА
Снежность
Сквозь кружево застывшее ветвей,
Пленяя белоснежным покрывалом,
Метель волшебным танцем утомляла
В просторы рвущихся коней.
Звон бубенцов, медвежьи шубы
Остались лишь в воспоминаньях.
Но матушке-зиме всё шепчут губы
Слова любви и нежные признанья.
Когда слетает на ладошку снег,
А звёзды с высоты мерцают,
Так радостно моей душе бывает –
Я снежностью жива, я русский человек!
Ксении Блаженной
Такая хрупкая, с пресветлыми очами…
Для сердца русского твой образ много значит.
Холодно-снежными февральскими ночами
Тебя я чувствую — и верую, и плачу.
Твоё служение юродиво и строго:
Как будто стоя у небесного порога,
За целый мир молила Господа, любя,
А мы в гордыне всё-то просим за себя…
Ты нас прости, даруя силу благодати, –
Святого света твоего на вечность хватит.