Иван ИЛЬИН
(Санкт-Петербург)
|
СКАЗ О ВИТЯЗЕ АНДРЕЕ
ПО ПРОЗВАНИЮ РЖАВЫЙ РЫЦАРЬ
Помолясь, благословясь,
Начинаю этот сказ.
Сперва вместо пролога
Начну про грязную дорогу.
Всадник с рыцарским копьём
Ехал рысью под дождём.
Плащ промок, и сквозь кольчугу
Проникала сырость всюду.
По спине, по животу
Ощущал он мокроту.
Бесполезно флягу тряс –
В ней с собою про запас
Вёз он фряжское[1] вино,
Только кончилось оно.
Рыцарь был давно простужен,
И ему был нужен ужин.
Сесть бы к жаркому камину,
Греть застуженную спину,
Попивать вино иль пиво –
Это было б так красиво!
В лес спустился он с горы,
Налетели комары,
Зажужжали под забралом,
Стали жадно жалить жалом.
Сзади ехал верный спутник –
Оруженосец, друг и лучник.
Он ругался бестолково,
Что был плохо конь подкован.
Спутник всё чихал и кашлял,
Но близка уж замка башня.
Вот подъехали к реке,
Виден замок вдалеке.
Над рекою мост шатался,
На одном бревне держался,
Между балками доска
Чуть потолще волоска –
Перешли, перекрестясь,
Чтобы в воду не упасть.
У дороги слева арка –
Поворот в аллеи парка.
Редки листья в октябре,
Виден замок на горе.
К замку ехали по парку,
С дуба ворон вслед им каркал.
Потрубить в свой турий рог
Еле-еле рыцарь смог.
Что губы мёрзли – ерунда,
Но в роге хлюпала вода,
Пришлось воду продувать
И как-то нос свой вытирать.
Очень сильно проклинал он
Подлый насморк под забралом,
Ведь кольчужной рукавицей
Вытирать нос не годится.
Долго ждали у ворот,
Пока страж их отопрёт,
Но сперва перед бойницей
Им пришлось разговориться.
Старый страж повёл допрос:
Как их Бог сюда занёс?
И зачем в такую сырость
Под дождём они тащились?
Ведь сырость не полезна
И здоровью, и железу.
Грозный страж ворчал, бубнил,
Но ворота всё ж открыл:
«Вы не стойте под дождем –
Всё расскажете потом».
Прекратили разговор,
И гости въехали во двор.
Помогли им слезть с коней,
Проводили до дверей.
Вот вошли они в тепло
И сказали: «Повезло!»
Слуги спутников встречают,
Раздеваться помогают.
От них лужи на полу,
Но скамья стоит в углу,
На скамью – кольчуги кучей
И мечи из стали лучшей.
Сняли наручи, поножи,
Пояса из грубой кожи,
Рукавицы, шлемы, щит,
А скамья уже трещит.
Не раздеться им самим –
Помогают слуги им.
А служаночка одна
Поднесла гостям вина!
По кубку тёплого вина
Гости выпили до дна,
А служаночку хвалили
И ещё налить просили.
Одежду мокрую снимали,
Сильно девушку смущали,
Не отпустили всё равно,
Пока не кончилось вино.
А день был – банная суббота:
Всем попариться охота,
Но гостям чтоб угодить,
Пришлось их первыми пустить.
Две молоденьких литовки
Стали мыть их очень ловко.
Ведь у жмудей язычество –
Отнюдь не католичество.
И без запретов православных
Вместе мылись очень славно,
И, наверно, неспроста
На девах не было креста.
Поддавали пару-жару,
Мыли, мяли пара пару
Девушки весёлые,
А венички – дубовые.
Липли листья веничка
От пяточек до темечка.
Что там было в том пару,
Я не видел – не совру,
Но про насморк и простуду
Больше сказывать не буду.
Одеваться гости стали,
Одежду мятую достали –
Была к сёдлам приторочена,
Зато мехом оторочена.
Мятый бархат, мятый шелк
Золотой застёжкой щёлк,
А слуга к ним с приглашением:
«Ждут вас в зале с угощением».
У дверей большого зала
Сама хозяйка их встречала –
Дама возраста почтенного
И вида строгого надменного.
Оказалась же простушкой,
Или попросту – болтушкой,
Стала тотчас тараторить,
Спрашивать, учить и спорить:
«Кто вы, гости дорогие?
У вас титулы какие?
Щит у вас с большим гербом,
Разбираюсь в том с трудом».
«Я из муромских князей,
А зовут меня Андрей.
Это Пётр, мой сводный брат,
К сожалению, бастард[2].
А герб не мой, не мой и щит:
Щит в бою был мной добыт.
Надо герб чужой закрасить,
Щит своим гербом украсить.
Вы про нас теперь узнали,
Но куда же мы попали?
Этот старый замок чей?
Под защитой чьих мечей?»
«В замке этом господин
Муж мой, Янис, он литвин.
Хоть литвин наполовину,
Но всё же родич Гедемину!
Мать-то, Дарья, псковитянка
И, конечно, христианка.
А Янис жмудь или католик?
Разберётся в том историк.
Старший сын у нас крещёный,
Но язычник убежденный.
Он сейчас отъехал к жмуди –
Пусть Господь его рассудит.
Ну а я ведь только мать –
Мне ли сына осуждать?
Ведь живём-то на границе,
Может всякое случиться.
А за озером чухонцы,
С них оброк берут ливонцы[3].
Где друзья, а где враги? –
Боже правый, помоги!
А в лесах засела жмудь –
Дикари, ну просто жуть!
Я – литовская княгиня,
Но с Руси наполовину.
Зовут же Анна Ярославна,
И я, конечно, православна!»
Гости слушали вполуха:
В пузе пусто, в горле сухо.
Но, отдав честь предисловью,
Наконец прошли к застолью.
«Вот, знакомьтесь: дочь меньшая,
Она скромница большая –
Чтит Евангелие, Псалтирь.
Хочет стричься в монастырь.
Это пленная полячка,
Очень знатная гордячка,
А зовут её Ядвига,
Ох, спесива же задрыга.
А её шляхетский[4] род
Что-то выкуп нам не шлёт».
Гости смотрят на еду
И не слышат ерунду:
Во рту Андрея и Петра
Ни крошки не было с утра,
А разве голоду помеха
Поход да банная утеха?
За хозяйку первый тост
Произнёс Андрей, как гость.
Уж не красавица, допустим,
Но повод к тосту и закуске.
Очень кратко помолясь,
Андрей выпил, торопясь,
И, отбросив чопорность,
Ухватил мясную кость.
Осушив ещё по чаше,
Всласть поели гости наши.
После трудного денёчка
(Дело было всё же к ночи)
Гости враз осоловели
И в постели захотели.
Их в покои отвели,
Где отдохнуть они могли.
А девицы обижались,
Что без внимания остались.
Но вот какие карусели
Вокруг замка, где в постели
Спят герои сей былины,
Возвратясь из Палестины.
Хозяин был в отъезжем поле,
Он охотился на воле.
Про то, что гости у него,
Не ведал Янис ничего –
Никакой другой заботы,
Кроме радостей охоты.
А охота шла «котлом»,
И добычлива притом.
А в Риге, в орденской столице,
Крестоносцам не сидится,
Жадность мучает ливонцев –
Оброка мало от чухонцев.
К замку мчат они в поход,
И епископ их ведёт.
С юга польский пан Кишеня
Замышлял лихое мщенье:
Показать литовцам фигу –
Украсть без выкупа Ядвигу.
Новгородский витязь юный,
Ярославны брат двоюродный,
Был ушкуйником лихим,
Но парнем, в общем, неплохим.
Со своей лихой ватагой,
Похваляяся отвагой,
Он шёл на лодье по водице
В гости к Аннушке-сестрице.
Юзбаши[5] Бурун-Оглан[6]
Собирал в Валдае дань.
Мало он насобирал
И полону не поймал.
По пути в Орду назад
Пытался грабить всех подряд,
Но прохожих на дорогах
Заарканил лишь немногих.
Выкуп нечем им платить,
Пришлось их даром отпустить.
А Андрею сладко спится
И про это всё не снится.
Пока спит Андрей спокойно,
Расскажу о нём достойно.
Он в семье большой княжой
Сын последний и меньшой,
А по матери своей
Был Андрей не из князей,
Он предка Муромца Илью
Прославлял в любом бою.
От Ильи досталась стать –
Всех на рати побеждать.
Андрея все в семье любили,
Но уделом обделили.
Меньшим оставшись без удела,
Служить при старших не хотел он.
Пришлось потомку Муромца
О судьбе задуматься.
И вот Андрей, судьбу кляня,
Оседлал добра коня
И позвал бастарда-брата
Искать счастия и злата.
По Европе поскитавшись,
На ристалищах подравшись,
Был он в сэры посвящён –
Парой шпор был награждён[7]!
Граф, что Андрея посвящал,
Ему о рыцарстве вещал:
Чтоб воевал за гроб Господень
И чтобы честным слыл в народе –
Булатный меч свой и кинжал
За Честь и Славу обнажал!
И многих рыцарей-задир
Андрей в боях с коней ссадил.
Но, графским следуя заветам,
Андрей был вежливым при этом:
Побеждая, извинялся,
Что успех ему достался,
Помогал врагу вставать,
Приглашал попировать.
Был смущён необычайно:
«Победил, мол, вас случайно».
Но на турнирах так ведётся,
Что победителю даётся
Побеждённого доспех –
Как награда за успех.
Турнир для рыцарей – потеха,
Но велика цена доспеха.
Были рыцари богаты,
Выкупали свои латы.
Занимался этим Пётр –
Он в расчётах был хитёр,
Много с помощью Петра
Накопил Андрей добра.
И всё, что честно добывал,
В Муром к маме отсылал.
Много где Андрей скитался,
И везде он прославлялся.
Даже он, как пилигрим,
Посетил Иерусалим.
Но по турнирам странствовал
Он всегда со странностью:
Чтоб не узнал его никто,
Был сперва инкогнито.
Лишь после боя шлем снимал
И много смеха вызывал –
Знали Лондон и Париж,
Что он очень, очень рыж.
Чтобы смехом насладиться,
Его прозвали «Ржавый рыцарь»!
Ну а смех снижает злость –
Как собакам бросить кость.
Сразив врага и взяв доспех,
Андрей смеялся громче всех:
Смеялся вроде над собой,
Над золотых кудрей копной.
Но мой рассказ так затянулся,
Что Андрей уже проснулся.
Я о нём продолжу сказ,
Может, в следующий раз.
Утром чутко спал Андрей
И услышал скрип дверей.
Скрип Андрея разбудил –
И Андрей глаза открыл:
Сквозь окошко слюдяное
Светило солнце золотое,
А в светлице дева-диво,
Изгибая стан игриво,
На столешницу резную
Ставит миску расписную,
Ставит кубки и вино –
Янтарём горит оно.
С руку девичья коса,
С блюдце синие глаза.
Платье тонкое льняное,
Всё в обтяжечку такое.
А против солнца, на просвет,
Виден девы силуэт.
И на этом солнце пятна
Так разглядывать приятно!
Андрей охнул и вздохнул –
Вздохом девицу спугнул.
Она глазками стрельнула
И, как птичка, упорхнула.
Разбудил Андрей Петра:
«Пойдём, умоемся с утра».
Пётр за печкой крепко спал
И девицу не видал.
На столе вино и пиво,
Всё поставлено красиво,
И парное молоко –
Выбор сделать нелегко.
Мёд, ватрушки-печенюшки,
Ну и прочие закуски.
Но Андрей задумчив стал,
Аппетит почти пропал.
Вдруг спросил почти без фальши:
«Что же, Пётр, нам делать дальше?»
Пётр ответил без утайки:
«Попрощаемся с хозяйкой
И продолжим дальше путь –
Хотели ж ночь лишь отдохнуть».
Андрей ответил как-то вяло:
«Лошадь у меня устала,
И доспех мой не блестит,
А в дороге кто же чистит?»
«Говоришь ты о коне,
А доспехи чистить мне.
Нет, Андрей, тебя я знаю –
Тут причина есть другая!»
«Ты причины не ищи,
А доспех сюда тащи.
Только чисти не спеша –
Еда здесь очень хороша».
Братья плотно закусили
И заботы разделили:
Андрей – хозяйку навещать,
А Пётр – доспехи начищать.
А в церкви в воскресение
Шло богослужение,
Ради гостя поп Микул
Литургию затянул.
Потом с хозяйкой до обеда
Андрей вёл светскую беседу:
О том, как в замке жили раньше,
О том, как жить хотели б дальше…
Андрей смотрел по сторонам,
Изучая в замке дам,
Но только утренних видений
Не увидел повторений.
Андрей про все проблемы сведал,
Пока не стали звать к обеду.
Явилась панночка Ядвига,
На ней цвет платья был индиго.
Усат, сердит и очень важен –
Пришёл литвин, начальник стражи.
И поп Микула с попадьёй,
По виду – кругленькой бадьёй.
Как только сели все за стол,
К трапезе ангел снизошёл!
Андрей увидел ангелочка,
А для хозяйки – просто дочка.
За ужином, в вечернем свете,
Андрей сей дочки не заметил:
Была в тенёчке при свечах,
Молчала скромно при речах.
Она опять была в платочке,
В стороночке потупив очи.
Андрей тут вспомнил со смешком,
Что освещалось солнышком.
А сейчас сидела Машенька
Скромно, как монашенка.
Трапезу благословили
И к обеду приступили.
Вдруг вбегает вратный страж
И от страха входит в раж:
«Шла к воротам татарва –
Запереть успел едва!
Стучит в ворота, как баран,
Незваный гость Бурун-Оглан».
От стола пошли к воротам,
Испугавшись: что там, кто там?
Было там татар немножко,
А перед замком на дорожке
Конь танцует золотой,
На нём всадник молодой.
Он нагайкою махал,
Но по-нашему кричал.
Хоть понятно говорил,
Но, наверное, хитрил:
«Ну чего вы испугались?
Мы не дрались, не сражались.
Страж сказал – обед у вас,
А я голоден как раз.
Я в Орде Бурун-Оглан,
А в крещении Иван».
Он за пазуху полез
И достал оттуда крест:
«Вот крест – спасение души,
А я, хотя и юзбаши,
Но моя мама – христианка,
Киевлянка, полонянка.
Мне обед ваш очень нужен,
Я войду к вам безоружен.
Саадак[8], кинжал и саблю
Своим нукерам[9] оставлю».
Он так в гости набивался,
Что Андрей засомневался:
«Гладко врёт Бурун-Оглан,
Где-то спрятан тут обман!»
Но хозяйка, Ярославна,
Молвила: «Какой он славный!
Надо юношу впустить
И получше угостить.
Гостя гнать – ведь это свинство,
Проявим мы гостеприимство.
А одного чего ж бояться?
Позволим не разоружаться».
Когда по замку шёл мурза,
Смотрел кругом во все глаза,
Словно он хотел узнать,
Как сподручней замок взять.
Замок хоть и небольшой,
Но расположен хорошо –
Меж двух речек на мысу,
Словно прыщик на носу,
Под защитой рва и моста –
Преодолеть-то их непросто.
А ворота слабоваты,
Да и стены низковаты,
Башня к югу покосилась,
Галерея обвалилась…
Умыли руки и лицо,
Взошли на красное крыльцо
И, за хозяйкою любезной,
Собрались опять в трапезной.
А незваного татарина,
Словно князя иль боярина,
В красный угол посадили,
Полный ковшик подносили.
Ковш с вином, а не с водицей,
Преподносится девицей.
Надо ковшик выпивать
И девицу целовать.
А хоть татарин и мурзя,
Но целовать княжну нельзя –
И ему, на обозначку,
Целовать пришлось полячку.
А полячка пленная
Красотой отменная:
Локоны в кудряшечку,
Очи нараспашечку,
Талия осиная,
Шейка лебединая.
Во взоре гордость с хитростью,
Со страстностью и скрытностью.
Для татарина блондинка –
Словно райская картинка:
С одного лишь поцелуя,
Словно тетерев токуя,
Он по-польски вдруг запшикал,
Подарил кольцо ей с шиком.
Заявил, что обручается
И сегодня же венчается!
«Ты, мурзя, зазря тут пшикал –
За Ядвигу просим выкуп,
Она пленная шляхетка.
Хоть сладка тебе конфетка,
Но мы выкуп ждём из Польши.
Или ты дать можешь больше?
И как решит хозяин Янис –
Он местный князь, не иностранец.
Вассал он полоцких князей
И уважаем средь друзей.
Уже три дня он на охоте,
А вернётся лишь к субботе.
Подожди, Бурун-Оглан,
Может даже, ты Иван,
Но горячку не пори –
Мужа ждать всего дня три.
Янис как домой вернётся –
Тебе просить его придётся.
А колечко с изумрудом
У себя оставь покуда».
«Я колечко подарил,
Ядвигу я уговорил!
Эй! Подайте мне коня
И ждите к ужину меня!
Выкуп будет интересный», –
И умчался с дикой песней.
Тут взяла Ядвига пяльцы,
Изумруд сверкнул на пальце.
Села что-то вышивать,
Свою Польшу вспоминать.
Ядвиги знатность шла от Пястов[10] –
Если в Польшу возвращаться,
То там свирепствует Ягелло[11],
А семья Пястов поредела.
Эти вот её сомнения
К юзбаши склоняли мнения.
В суматохе сей Андрей
Пил вино и ел угрей,
Ел икорочку, грибочки
И подсаживался к дочке.
Была младшая княжна
Показательно скромна,
Калачик с мёдом кушала,
Но Андрея слушала.
Вдруг опять как ураган –
У ворот Бурун-Оглан.
Плёткой машет и стучит,
И нагло с хохотом кричит:
«Я Ядвигу так люблю,
Что у вас её куплю.
А чтобы не было загадок,
Оставляю вам задаток!»
Небольшой мешочек кинул
И как вихорь снова сгинул,
А в мешке «подарок Каина» –
Шапка Яниса-хозяина…
Ярославна зарыдала,
Шапку мяла, обнимала:
«Нехристь этот басурман,
А мы поддались на обман!»
Маша тоже плакать стала,
На грудь Андрею вдруг припала.
Не стирает слёз с лица –
Испугалась за отца.
Андрей хватается за меч,
Грозится всех в куски посечь.
Пока работы нет мечу,
Он гладит Машу по плечу…
Но вернёмся чуть обратно,
Чтобы было всё понятно.
Накануне на охоте,
Вепря затравив в болоте,
Охотники стояли станом
И попались басурманам.
Их тихонько окружили
И, напав, разоружили,
Но не стали убивать,
А сели вместе пировать.
Зачем полон в Орду тащить?
Не лучше ль выкуп получить?
А Янис был и князь, и знать,
Но юзбаши хотел узнать,
Сколько в замке есть богатства,
Чтоб ему не просчитаться.
И, замышляя злые беды,
Сумел он в замке пообедать.
Но случилась незадачка –
Все карты спутала полячка!
И теперь в шатре походном
Сидел Янис благородный,
Перед ним был юзбаши –
Струны рвал своей души,
Обещал любовь и дружбу,
Просился к Янису на службу.
За Ядвигу «до фига»
Обещал наверняка,
И ещё предупреждал,
Что «Ржавый» Маше угрожал.
Татарин на язык остёр,
Но и Янис был хитёр.
А от татарского напора
Уставать стал Янис скоро:
«Ладно, спор с тобой кончаю,
Тебя с Ядвигой обвенчаю.
Сегодня дай мне отдохнуть,
А завтра собирайся в путь.
Оружие моим друзьям
Вернёшь и извинишься сам,
И в замок, ты уж извини,
Пущу лишь часть твоей родни.
Когда вы нас разоружали,
Про выкуп что-то намекали:
Возьми с собой с казной суму.
С вас много денег не возьму –
Оставлю вам с Ядвигой тоже,
Ведь дружба выкупа дороже!
А в замок ты пошли гонцов,
Их успокой, в конце концов.
Скажи, чтоб там не волновались,
А к свадьбе чтоб приготовлялись.
Снарядил Оглан посланцев –
Своих дядьёв, почтенных старцев,
В заботах о его судьбе
Хохол Тарас, монгол Джебэ.
А в замке суматоха,
И дамам очень плохо,
И даже в лес к жмудям послали,
Чтоб сына Петерса позвали.
Вдруг стража снова прибежала:
У ворот два аксакала –
Оба дядьки юзбаши,
В нём не чающих души.
Один дядюшка монгол,
Другой дядюшка хохол.
Монгол крещён в несторианство[12],
Хохол обрезан в мусульманство.
Оба – сваты-дипломаты,
Простовато-хитроваты,
Они не стали чваниться,
А стали низко кланяться:
«Янис с юзбаши пирует,
В шатре походном заночует,
А завтра все прикатятся
За Ядвигу свататься.
Венчанье в церкви, в замке пир –
У нас с вами прочный мир!»
В замке доброй вести рады,
Послов впустили за ограду,
И в замке им дают приют,
И за столом их потчуют.
Всех удивил Тарас немало:
Он отказался кушать сало!
Сказал Джебэ, крестясь на Спаса:
«Тарас, не пропусти намаза!»
Давно дружили старики –
Они ведь были свояки.
Хотя Ядвига и не дочь,
Хозяйке хлопоты всю ночь:
В поту до самого утра
Поварить станут повара.
А среди ночи под дождём
Приехал Петерс со жмудём.
А жмудь тот был волхвом Перуна
И скандинавские знал руны.
Пока сюжет сей развивался,
Андрей всё с Машею шептался.
А Пётр попался Ярославне,
На кухне сгинул он бесславно –
Всю ночь чего-то хлопотал,
То зал, то кухню посещал,
И в винный погреб, и в ледник,
Как доверенный, проник.
Стоят татарские шатры,
Горят походные костры.
Юзбаши Бурун-Оглан
Без вина от счастья пьян –
Приказал седлать коней:
«Ждёт Ядвига – еду к ней!»
А охотники и Янис
Тоже быстренько собрались,
И при них оружие,
И дичью все загружены.
Взяв с собою всё, что надо,
Зарысила кавалькада –
Благо, ехать недалёко –
Вот река уже под боком.
Не проехав и версту,
Слышат ругань на мосту:
Пан Кишеня и поляки
Разругались – аж до драки.
Там мужики, что мост чинили,
Эту свару учинили:
«Вот на мосту настил исправим –
И вас, поляков, переправим.
Но мостовую мзду покуда
Заплатить бы вам не худо!»
Мужики-то с топорами,
И с ними стражники с мечами,
А смерд со стражем заодно
В сборах денег на вино.
«Это что за наглый пан?» –
Спросил у Яниса Оглан.
Кишеня был в пыли дорожной,
Но всё же пан ясновельможный,
Он был заносчив и спесив,
Шляхетской выправкой красив:
«Я Кишеня, пан из Пястов,
Благородный Янис, здравствуй!
Между Краковом и Ригой
Я проехал за Ядвигой.
Путь был трудный и опасный,
Но, надеюсь, не напрасный.
Я в превратностях дорог
Казну для выкупа сберёг».
Кишеня думал-то иначе:
Как литвина околпачить?
Не отдавать казну литвину
Или дать лишь половину?
А Янис принялся гадать:
Кому Ядвигу-то отдать?
«Привет тебе, ясновельможный.
В дороге думать невозможно,
Поедем в замок вместе с нами,
Решим всё, сидя за столами.
Есть в замке доброе вино,
Поможет в спорах нам оно.
Эй, вы! С дороги отойдите!
Через мост всех пропустите.
Без пошлин гости у меня, –
И вперёд пустил коня. –
Под мостом у вас мерёжи,
А рыба ругани дороже –
Щука, линь, налим и лещ
Для застолья будет вещь!
Принесите рыбу к нам
И идите по домам».
Ускакали всадники –
Мужичкам досадники.
Отдали рыбу – ерунда,
А денег нету – вот беда!
В замке шум и суета,
Раскрыты настежь ворота.
Полон двор гостей незваных,
Речей шипящих и гортанных:
Жмуди, татары и поляки –
Не дошло бы тут до драки.
Спор религий, языков –
Где тут Краков или Псков?
Кому куда коней поставить?
Кому нужду быстрее справить?
Поселить кого куда,
Чтобы не вспыхнула вражда?
В тесноте, да не в обиде –
Надо мудро всё предвидеть:
Где коза, капуста, волк –
Надо брать всё это в толк!
Расселили всех удачно,
Пётр Янису толмачил.
В зал столов понатащили,
Всех по чину рассадили.
Петерс во главе стола,
И Ярославна тут была.
Всем толмачил хитрый Пётр,
К языкам он был востёр.
Гостей быстро накормили
И из зала отпустили
Отдыхать и наряжаться,
К торжеству приготовляться.
А в отдельной горнице
Кишеня с Янисом знакомятся,
На столе еда, вино,
Но поможет ли оно?
Кишеня был Ядвиге отчим,
Вновь овдовевший, между прочим.
На выкуп деньги вся родня
Свезла к Кишене за три дня.
За ближнего дружка Ягеллы
Её просватать захотели.
Но сказал Кишене Янис:
«Как бы мы ни препирались,
Решать Ядвигину судьбу
Я без Ядвиги не могу.
Она жила у нас как дочь,
Я должен ей во всём помочь».
И Янис в стенку постучал,
Он так Ядвигу вызывал.
И панна тут же появилась,
Разозлилась, разъярилась:
«Быть разменною монетой
У меня охоты нету,
Хотят Пясты от Ягеллы
Откупиться моим телом,
Но стать подстилкой Ягеллона
Категорически не склонна!
Мы с тобой, Кишеня, Пясты.
Нынче в Польше Пястам баста!
В Польше властвует Ягелло,
Жестоко взялся он за дело –
Кейстута дядю умертвил,
Витовта брата посадил.
В Польше есть уже Ядвига,
А мне там будет кукиш-фига.
Там свирепствует Ягелло,
А Ядвига – королева.
Если мне поехать к тёзке,
Вытирать придётся слёзки –
Королеве не стерпеть
На красоту мою глядеть.
Чем дальше будем мы от Польши,
Тем проживём, конечно, дольше.
Кишеня, если хочешь жить –
Останься Янису служить.
А деньги собрала родня –
Ведь это выкуп за меня?
И эти деньги в моей власти,
Разделим выкуп на три части –
Одну мне, другую Янису,
А третья часть тебе достанется.
Тебе спасибо, дядя Янис,
Я в долгу ведь не останусь.
По нраву мне лихой татарин,
Мы с ним крутую кашу сварим.
Накину на него узду –
Он за меня заплатит мзду.
Я за Оглана так возьмусь,
Что он уйдёт служить на Русь,
В Москве крещеному татарину
Почёта будет, как боярину.
А в Орде сейчас Замять –
Там только головы терять.
Сейчас, Кишеня, ты пойди
И Юзбаши предупреди,
Что он мне и люб, и мил,
И чтобы зря тут не бузил.
А чтобы чести не было урону,
Кишеня, шапку, как корону,
Надвинь покруче набекрень
И перо поярче вдень.
Старый Янис осознал,
Что он Ядвигу и не знал.
С такой азартною душой
Ядвига станет «минбашой»[13].
Бурун-Оглан попал в капкан –
И кто над кем тут будет пан?
В церковной трапезной Андрей
Вкушал икорку под елей[14],
Запивал вином церковным
С попом Микулой непокорным.
В замке церковь православная
Опекалась Ярославною,
А поп Микула – духовник,
И во все тайны он проник.
И поп Микула очень важно
Заговорил весьма вальяжно:
«Хоть заказано венчание,
Но сложность есть необычайная.
Сей Иван хоть христианин,
Но только он несторианин.
А Ядвига католичка –
Вот какая заковычка,
Мне принять немыслимо
Сие инакомыслие.
Сперва отринут пусть тщеславие
И переходят в православие –
Я грехи им отпущу
И в нашу веру окрещу.
Потом исповедь, причастие,
В богослужениях участие.
И уж по окончании
Будет таинство венчания».
Говорит попу Андрей:
«Венчать их надо поскорей –
Вблизи татары юзбаши,
Кишеня с выкупом спешит,
Ядвига Машу улещает,
И Янис на тебя серчает».
Тут в церковную трапезную
Явились гости нелюбезные –
Пришли Петерс со жмудём,
И крепко пьяные притом:
«Что вы спорите, рядите?
Нашей помощи хотите?
Недалёко капищо –
Вчера были там ещё.
Мы Ядвигу и Буруна
Переженим у Перуна[15],
У кострища свадьбищо –
И нагрешим грехов еще!»
«Ох, изыди, нечестивец –
Ты в храме Божием, паршивец!
Петерс, ты наследник Яниса,
Замок ведь тебе достанется.
И Ярославну очень жаль мне,
И что же скажут прихожане?»
«Стой, Микула, не части,
Что я пьян сейчас, прости.
В замке жить я не хочу,
К жмудям обратно укачу.
Меня зовут обратно в лес
Ладо, Световит, Велес[16].
Я там вождь и волхв Перуна,
Там звенят на гуслях струны.
Сестра там этого волхва –
С косою русой Волхова.
Обвенчай Андрея с Машей,
Будет он защитой вашей.
Будут жить да поживать,
Мальчишек-рыжиков рожать!
Чу, опять шум у ворот –
Что-то часто гость идёт».
Тут сын стражника вбежал,
От волнения дрожал:
«Эй, Микула, бей в набат –
На нас рыцарей отряд!
У ворот стоят ливонцы!
Чтобы им не видеть Солнца!»
Андрей пошёл одеть доспех,
А поп – к колоколам наверх.
Пока с Андреем говорил,
Он звонаря-то отпустил.
Хотелось очень нунцию
Большую контрибуцию –
Осаждённых запугать,
Выкуп с них побольше взять!
А кто на приступ сдуру прётся,
Тот часто с жизнью расстаётся.
Бьют на звоннице сполох,
В замке сплошь переполох:
Бойцов на стены посылают,
Совет военный созывают.
Петерс, Пётр и Андрей,
И главный волхв лесных жмудей,
Бурун-Оглан и пан Кишеня
Явились к Янису в мгновенье.
Пришёл литвин, начальник стражи,
И прибежал священник даже.
А речь держал хозяин Янис:
«Ливонцы сильно просчитались,
Что сами влезли в мышеловку –
Здесь победить их можно ловко!
Я ливонцев не боюсь,
Если только наш союз
Друг за друга дружно встанет,
Не предаст и не обманет.
Клятву надо дать пока –
Вот вам всем моя рука,
Крепко сжат в ней каждый перст
И на том целуем крест!
Кто не клянётся на кресте,
Скажите просто: “Вместе все!”
А замок можно взять измором,
Народу много – не прокормим,
Но ведь здесь бойцы собрались,
Вот тут ливонцы просчитались.
А чтобы замок взять в осаду,
Ливонцам флот иметь бы надо.
Враги так глупо и беспечно
Залезли к нам на междуречье.
Накажем глупость мы, как водится –
Зайдёт им в тыл Буруна конница.
Мосты разрушим, берега
Жмуди постерегут пока,
Хоть в реку быструю в железе
Никто, наверно, не полезет.
Василий, братец Ярославны,
Среди ушкуйников он главный,
С ватагой в гости к нам идёт –
Ушкуйники лихой народ!
Когда придут к нам новгородцы,
Начнём с ливонцами бороться,
А лодьи ждём сегодня к ночи,
Их надо встретить, между прочим,
Им про ливонцев рассказать,
И где причалить – показать.
Ты, Петерс, в Новгороде был
И там с Василием дружил –
Тебе ушкуйников встречать,
За это будешь отвечать.
Тебе, волхву от всех жмудей,
Мосты разрушить поскорей,
По берегам поставить стражу,
Пока я драку здесь налажу.
Иван-Оглан, прошу надеяться:
Ядвига никуда не денется.
Тебя на лодке переправим
И к коннице твоей отправим,
Ты к коннице своей скачи
И метко стрелы там мечи.
Там есть болото, бурелом
И старой засеки залом,
Тебе держать одну дорогу
И кромку берега немного.
Кишеня, стены укрепляй
И за врагами наблюдай.
Начальник стражи знает дело –
Чтоб птица стен не пролетела!
Ты, Пётр, мне толмачить будешь,
Язык от страха не забудешь?
Ну а тебе, Андрей, придётся
Дразнить заносчивых ливонцев.
Пока мы всё не раскрутили,
Чтобы от стен не отходили.
А я вооружу народ –
Вдруг штурмовать их чёрт пошлёт?»
В надвратной башне галерея,
Вот привели туда Андрея.
У них для брани площадной
Был склеен рог берестяной,
Звучит он громко и обидно,
А ругателя не видно.
Мирза Бегич на речке Воже
Вот так же был обруган тоже.
В простую брань не очень веря,
Андрей вёл речь в другой манере –
То, что за годы накопилось,
Теперь на рыцарей излилось:
«Привет наш рыцарскому воинству.
Мы вас встречаем по достоинству.
О вас грабительская слава
Летит налево и направо.
Не ждали мы таких гостей –
От вас ведь не было вестей.
Явились вы сюда как воры,
Но всё ж начнём переговоры.
С Европы всех, кто грабить годен,
Собрал сюда Ливонский орден.
Но, как известно, мир наш тесен,
И каждый среди вас известен.
Есть этикет, и есть ответственность
Отдельно каждого приветствовать.
Не надо представляться вам –
Узнать вас можно по гербам
И по щитам, и по доспехам –
О многих расскажу с успехом.
Вон младший граф семьи Анжу,
Теперь причастен к грабежу.
У швабов[17] служит сей француз,
За честь его не поручусь.
Знакомство будем продолжать.
На ком вниманье задержать?
Вы помните, сеньор Бузон,
Как вы, наевшись макарон,
Ногой за стремя зацепились
И пред трибуной волочились
Под смех толпы и шутки дам?
Я этот случай видел сам.
А ты, тевтонец, рыцарь Фриц,
Устроил блиц, упавши ниц!
И пощадить молил отчаянно,
А сам с коня упал нечаянно.
В войне Столетней в Пуатье
Участвовал мессир Готье.
Французы, рыцари в сражении
Там потерпели поражение
От английских лучников –
От смердов, в лучшем случае.
Но на свете не найдётся
Таких стрелков, как новгородцы.
А сложный новгородский лук
По стрелам узнают на звук.
Эй, у кого там синий щит?
Сейчас от стрел он затрещит:
Раз, два, три, четыре, пять –
В середину все опять!
Не закрывайте вы забрало –
Ещё сраженье не настало.
Продолжим наше представление.
О ком ещё составим мнение?
Кастильский гранд, сеньор Мендоза
На кучу конского навоза
Был сбит с коня лицом вперёд
И насмешил честной народ.
Наковырял дерьма немало
Его слуга из-под забрала.
Эй, ты, пражанин, лысый Збышек,
В тебе есть подлости излишек:
Ты можешь и врагу, и другу
Подрезать втихаря подпругу.
Обет безбрачия и бедности,
Обеты чести, в дружбе верности
Давали вы, вступая в Орден,
А кто из вас на это годен?
Простите, если я кого обидел,
Но вот теперь я дым увидел:
Татары жгут костёр за парком,
А от костра вам станет жарко.
И вы теперь понять должны,
Что вы кругом окружены!
Мосты разрушили жмуди,
И реки подняли дожди.
А от татарской конницы
Вам не поздоровится,
Вам с татарами сражаться –
Как за осами гоняться.
Вас эта конница татарская
С коней арканом будет стаскивать,
А у доспехов швы найдутся
И стрелы в эти швы вопьются.
А на реке вас ждут ушкуйники,
Это вам не гули-люленьки.
У новгородцев топоры
Очень точны и остры:
Обухом по шлему
И по шее справа-слева,
И по рыцарским ногам
Работа будет топорам.
Ну а замок вам не взять –
Здесь у нас большая рать:
Татары, русские и жмудь,
И ещё есть кто-нибудь.
Например, поляки,
Охочие до драки.
Ещё, конечно, есть резон
Учесть литовский гарнизон.
Вы в окруженье оказались,
Пока со мною здесь ругались.
Теперь расстаться нам пора,
Послов пришлите к нам с утра.
Да не спите крепко очень –
Напасть мы можем среди ночи».
Ужин в замке невесёлый,
Был народ какой-то квёлый.
Зачем вся снедь и пироги,
Когда под стенами враги?
Ведь к свадьбе всё готовили,
А к бою готовы ли?
Всю ночь, до утренней поры,
Горели на стенах костры,
Дежурила двойная стража.
Не спал и поп Микула даже,
Чтобы уже готовым быть,
Когда в набат придётся бить.
Накинув серые плащи,
Следили стражники в ночи,
Чтоб не пробрался подлый враг,
Спустили с привязи собак.
А в шатре, в ливонском стане,
Совещаться, спорить стали.
Кто придумал сей набег?
Не простим ему вовек!
Как без разведки, сходу, вдруг
Взять литовцев на испуг?
Самому бы нунцию
Брать эту контрибуцию…
Все друг друга попрекали,
Что как кур в ощип попали,
Надорвали криком глотки
В суматошной этой сходке.
Не решили ничего,
Кроме дела одного:
Надо тайно за подмогой
Посылать гонцов в дорогу.
Снарядили пары три,
И секретно до зари
Они как в воду канули,
Но их татары заарканили.
А рано утром на мысу,
Где дозор всегда несут,
Стражники видали,
Как из леса им махали.
Чтобы было незаметней,
Им махали просто веткой.
Стружок ушкуйников лихой
Из-за башни угловой
Через реку выгребал
И посланцев забирал.
Неугомонный юзбаши
Сам пленных привезти решил,
Чтоб убедились все воочию,
Что он врагов арканил ночью!
Покрасоваться пред Ядвигой,
Его хвастливый подвиг двигал.
Ядвига подвиг оценила –
Героя целовала мило
Под поповское ворчание:
«Не целоваться без венчания».
Врагов с пристрастьем допросили
При ушкуйнике Василии.
Он не совсем ещё проспался –
С трудом в событьях разбирался.
Приплывши вечером, с устатку
Он выпил чашу для порядку,
А чаша братиной была –
Гостей поить вокруг стола.
Но Петерс дядю тормошил,
Быть повнимательней внушил.
Но что могли сказать ливонцы?
У них секретов не найдётся.
Секрет один, в конце концов –
Секрет про пойманных гонцов.
Их спрятали туда, где пусто –
В подвал для квашеной капусты.
Затрубили три трубы,
Кони встали на дыбы.
Визит ливонцев очень знатных,
И он для них не из приятных.
Ну что же им изображать,
Чтобы позора избежать?
К воротам важно с белым флагом
Подъезжают гордо шагом.
Но чтобы сбить с ливонцев спесь,
Им с коней велели слезть
И сказали, что их впустят
Через вход в калитке узкой.
А над калиткою икона,
И вход-то низкий, всё законно –
Как бы гость ни чванился,
Иконе надо кланяться!
В замке все принарядились
И кто чем мог вооружились.
А один огромный жмудь
Сел не просто где-нибудь –
Сел у самого он входа,
Чтобы не было прохода,
И точил страшенный нож –
Такой, что всех бросало в дрожь.
Вдалеке, в углу двора,
Хохотала детвора:
Там лихие новгородцы
Развлекались как придётся –
В дверь метали топоры,
Очень метки и остры.
Были доски двери крепки,
Но от них летели щепки!
Под звон от сабельного бою
Сражались ляхи с татарвою.
А Андрей в доспехах полных
Гостей встречает невесёлых.
Чтобы их в дом не приглашать,
Чтоб за столом не угощать –
Янис на крыльце высоком
Сидел на кресле как-то боком.
Послов внизу перед крыльцом
Ставят к Янису лицом –
Перед креслом Яниса
Пришлось ливонцам кланяться.
Янис паузу держал,
Раздраженье выражал,
Он сердито щурился,
Ус крутил и хмурился.
Глава Ливонского посольства,
Скрывая злость и недовольство,
Поднявши крест и Библию,
Речь повёл хвастливую:
«Привет тебе, хозяин Янис,
С тобою раньше не встречались,
Но знай, что Богу стал угоден
Великий наш Ливонский орден.
Искореняем мы язычество
И насаждаем католичество!
Сюда пришли тебе помочь –
Жмудей язычество есть ночь,
А католичество есть свет,
А истины другой и нет!
Давай леса спалим огнём,
Жмудей-язычников убьём…»
«Постой, проклятый латинянин,
Свои леса и мы же спалим?
Ты предлагаешь жечь леса,
Чтоб убивать мне Петерса?
Жмуди – заблудшиеся овцы,
Но всё ж они свои, литовцы,
Мы вместе боремся с врагами
И вместе разберёмся с вами.
И хватит вам юлить, хитрить –
Давайте правду говорить!
Вы признать сейчас должны
То, что вы окружены.
И не надейтесь на подмогу –
У татар арканов много.
Ваши вчерашние гонцы –
Они, конечно, молодцы,
Но их ночью заарканили
И всю одежду продуванили[18].
Они в исподнем на капусте
Ждут, когда мы их отпустим.
Вчера гонцы разговорились,
Зачем вы к нам сюда явились,
И теперь решать не нунцию,
С кого взять контрибуцию.
Но вам, ливонцам, повезло –
Не ко времени нам зло!
Две пары мы должны венчать –
Грех свадьбы кровью омрачать.
Вот сэр и рыцарь, князь Андрей,
Стоит что слева от дверей,
Мне предложил турнир устроить,
Чтоб страсть и злобу успокоить.
Всё без убийства совершится
И Божьей волею решится!
Теперь у вас возможность есть
Сберечь достоинство и честь:
Иль вам милей у наших стен
Разгром, позор и даже плен?
Ливонцы славятся коварством –
Пришли сюда вы за богатством.
Мы вам его согласны дать,
Если сумеете вы взять,
А потому на каждый бой
Заклад быть должен золотой.
И побеждённому не нужно
Коня, доспехи и оружие,
Пусть он с ристалища пешком
Идёт, как нищий, с посошком.
Вот вам и «молния и гром»[19] –
Или турнир, или разгром.
Побыв в посольской ипостаси,
Теперь идите восвояси.
Гонцов велю за стены гнать,
По кочану капусты дать».
Тут Янис в горницу ушёл,
Не слушал, что ворчал посол.
Послы с позором удалились,
Пустому креслу поклонились.
Ушли послы, а князь Андрей
Догнал хозяина скорей,
Смутившись вдруг отчаянно,
Спросил, какие же венчания
Предлагал устроить Янис?
На что при этом намекалось?
Андрей ответа не дождался,
А Янис только усмехался:
«Сперва турнир мы проведём,
А пары после подберём».
А Маша из своей светёлки
В окошко видела всё в щёлку.
И слышала, и видела,
И кое-что предвидела.
В светлой горнице у Яниса
Не гордятся и не чванятся.
За стол садятся сам-двенадцать,
Друг друга в мыслях не таятся
Литвин, татарин, шляхтич, русский.
А на столе вино с закуской.
«Не скоро пили предки наши,
Не скоро двигались кругом
Ковши и братины, и чаши
С шипящим мёдом и вином».
Я из «Руслана и Людмилы»
Сей стих необычайной силы
Для вас намеренно украл
И этим самым доказал,
Что предки пили не спеша,
Когда беседа хороша.
И печка в горнице топилась,
Вино в застолье щедро лилось.
А где обильная еда,
Был поп Микула как всегда:
Перед едой прочёл молитву –
Прославил мир, охаял битву.
Его и Янис поддержал –
Ведь мир он тоже уважал.
Хотя сражаться все умели,
Но в замке праздновать хотели:
Лишь бы честь не уронить
Да ливонцев устранить.
И тогда сказал всем Янис:
«С турниром мы перестарались.
Турнир устроить хорошо,
Но снег с дождём уже пошёл.
Андрей, ты, рыцарь благородный,
Причины не учёл погодной.
Стоит ненастная погода –
За нас сражается природа.
В замке нам тепло и сухо,
На перинах спим из пуха,
А куда ливонцам деться?
У костров им надо греться.
Нет у них ни дров, ни пищи,
Лишь холодный ветер свищет.
Вчера ливонцы лошадь ели
И очень грустно что-то пели.
Ещё подержат нас в осаде
И нас попросят о пощаде!»
Тут Бурун-Оглан вскочил:
«Татар ведь тоже дождь мочил!
Или только на ливонцев
Дождь со снегом сверху льётся?
Нам в дозоре надо быть,
Чтобы врагов не пропустить.
А куда татарам деться,
Чтобы обсохнуть и погреться?»
«Сядь, Иван, спокойно кушай
И хозяина послушай:
Здесь, на узком междуречье,
Ливонцам поживиться нечем,
Но есть подальше две деревни,
Ливонцы сведали, наверно,
Что там народу очень мало –
Война у них мужчин забрала.
Князья за власть повоевали,
А мужиков поубивали.
Живут там женщины и дети –
Пред Богом я за них в ответе.
Коль слово дашь, Бурун-Иван,
Что не пойдёшь ты на обман,
Веди туда своих джигитов –
В домах тепло, в амбарах жито,
Там сено есть для лошадей,
Там не хватает лишь людей.
Езжай сейчас к своим джигитам
И в обустройстве помоги там.
Сперва встаньте на постой,
А с постоянством ты постой.
Вы сначала присмотритесь,
А потом – хоть поженитесь.
Там женщины прекрасные,
Но вера у вас разная.
Строй хоть церковь, хоть мечеть,
Только мир мне обеспечь.
Если будут обижаться,
То придётся мне вмешаться,
Здесь вершу я строгий суд –
И меня за это чтут.
Где же вам с Ядвигой жить?
Оставайся мне служить.
Но ненавижу грабежа я,
Честней богатство с урожая!
А там земля хорошая,
Но поля заброшены».
«Спасибо, Янис, что поверил!
Я для Орды теперь потерян.
В Орду с Руси что привезётся –
Всё Тохтамышу[20] достаётся.
В шатрах нам сыро под дождём,
Мы лучше в избах подождём.
Джигиты могут вдов утешить,
Детей подарками потешить.
Хурджум – походная сума
В избе раскроется сама.
А я с Ядвигой не расстанусь,
Я вместе с ней у вас останусь.
Чтоб с мамой не было беды,
Её спасу я из Орды.
Скажу Джебэ: «За мамой двигай!»
И буду ждать её с Ядвигой.
Он маму привезёт Оксану,
Я ждать её в деревне стану».
Иван и Янис обнялись
И в вечной дружбе поклялись,
А Янис тут сказал: «Андрей,
Ты о турнире не жалей,
Погода будет только хуже –
Сидят ливонцы в грязной луже.
Но им дороже жизнь, чем честь –
Позор придётся перенесть.
Отпустим в Ригу их живьём,
Оружье только отберём.
А если среди них и есть,
Кто сохранить захочет честь,
С мечом расстаться не захочет –
Не мы, а дождь его замочит!»
Андрей немного поворчал
И даже шпорами бренчал,
Но Маша в платье подвенечном
Ему привиделась, конечно.
Три дня ливонцы подрожали
И, как собаки, хвост поджали,
На все условья согласились
И в свою Ригу отпросились.
И разрешилось всё так просто:
Сложив на берегу у моста
Свои священные мечи,
Пошли, закутавшись в плащи,
Сеньоры, гранды и мессиры,
Теряя от простуды силы.
Но младший граф семьи Анжу
Был непричастен к грабежу.
Он не хотел с позором жить,
Остался Янису служить.
Андрей сознался, что дал маху,
И извинился перед графом.
Едва спровадили ливонцев,
Как тут же выглянуло солнце.
И птицы тянутся на юг,
И благовест колокола поют:
Зовёт басовый: «Баам! Баам! Баам! –
Все к нам, все к нам…»
А на подзвонных – будем, будем,
На свадьбу будем, не забудем!
Я с удивленьем вам скажу,
Что младший граф семьи Анжу
К Микуле в церковь зачастил:
Его Микула окрестил.
И «се ля ви» и «о-ля-ля» –
Француз звонит в «калякаля»,
Его Микула обучил
И с дочкой Таней обручил!
Ну а свадьбы? Свадьбы были!
И на свадьбах много пили.
Много пили, много ели
И, конечно, много пели.
И я там был, мёд-пиво пил –
В братине усы мочил.
ПРИМЕЧАНИЯ:
[1] Фряжское вино – вино греческое.
[2] Бастард – внебрачный сын аристократа.
[3] Ливонцы – рыцари Ливонского ордена.
[4] Шляхта – польское дворянство.
[5] Юзбаши (тюрк.) – сотник.
[6] Бурун-Оглан – носатый парень, то есть тот, кто суёт свой нос куда надо и куда не надо.
[7] Вручение шпор – часть ритуала посвящения в рыцари.
[8] Саадак – лук и стрелы в чехле.
[9] Нукер – телохранитель знатного татарина.
[10] Пясты – королевская династия в Польше (до Ягеллонов).
[11] Ягелло – литовский князь, король Польши.
[12] Несторианство – одно из направлений восточного христианства.
[13] Минбаша – жена тысячника.
[14] Елей – постное масло.
[15] Перун – языческий бог.
[16] Ладо, Световит, Велес – языческие божества.
[17] Швабы – союз немецких рыцарей.
[18] Продуванили – проиграли в азартные игры.
[19] Молния и гром – Donner wetter (нем.) – немецкое ругательство.
[20] Тохтамыш – хан Золотой Орды.
