Алексей КНЯЗЕВ
(Санкт-Петербург)
|
Берёзовая тоска
Берёза белая, едва ли
Ответишь ты на мой каприз,
Меня в леса России звали –
Они мне многое сказали –
Платан, чинара, кипарис.
Они сказали, что недаром
Для всех, кто странствует вдали,
Всегда была берёза даром –
Младым изгнанникам и старым –
России, сладостной земли.
И отдаются в мыслях разом –
Пусть ты оборван, грязен, гол
Иль помутился трезвый разум –
Черты, обласканные глазом –
Зелёный верх и белый ствол.
И до конца пути крутого,
До боли, до горючих слёз
Вдали от дома от родного
Желанны мне твои оковы,
Виденья ласковых берёз.
Друзья уходят
О, волшебство событий сущих,
О, красота былого дня!
Пока живу среди живущих,
Всевышний жалует меня.
Но, постигая бесконечность,
Ещё любимые вчера,
Друзья мои уходят в вечность
На поиск мира и добра.
И каждый раз под добрым взглядом
С платформы Млечного Пути
Тушуюсь я, ведь снова рядом
Не доведётся нам пройти.
Я верю, вы ещё вернётесь
Из отдалённых облаков
И, нас увидев, встрепенётесь
Под сенью невских берегов.
Пусть будет вам во всём порукой
Ваш яркий жертвенный удел
Борьбы с карающей разрухой
На пользу наших славных дел!
Черноморский романс
Чёрное море играло прибоем,
Белою пеной бурлила волна,
Солнце улыбки дарило обоим,
Но улыбалась в ответ лишь одна.
А над волной, убелённою пеной,
Чайки кружились, надрывно крича,
Вторил им шумом прибой вдохновенно,
Пену бросая в волну сгоряча.
Пена плыла, на волне исчезая,
То осыпая волну серебром,
То изумрудом на солнце играя,
Словно гордясь бесполезным трудом.
Вот так и мы, словно бурная пена,
Смело и радостно встав поутру,
День напролёт проживаем надменно,
Скорбно итог подводя ввечеру.
* * *
Мы люди порыва, и нам не дано
В сомненьях душевного гуда
Посеять покрытое пылью зерно
И ждать урожайного чуда.
Мы люди удачи, и нам невдомёк,
Что в вихре, подхваченном бурей,
Не выживет слабый ночной мотылёк,
Кружащий в ночной верхотуре.
Мы люди судьбы, и для нас, наконец,
Не важно ни счастье, ни горе,
Нам любо уж то, что залётный скворец
Нам песни поёт на заборе.
И если берёза, грозе предана,
На землю листву отряхает,
Мы знаем, что снова воспрянет она,
Лишь солнце лучом заиграет.
Мы верим, мы знаем, мы помним, мы ждём
(Я в мыслях любое приемлю),
И скоро могучим весенним дождём
Омоет притихшую землю.
А вы… вы останетесь глухи и, нам
Завидуя в чём-то несмело,
Назад поплывёте по зыбким волнам
В тисках грошового удела.
Не спешите
Мы сидим в его квартире тесной
Без улыбки, вовсе неуместной,
И глубокомысленно молчим.
Сколько было громогласных споров,
Запредельно резких разговоров,
Их исход почти неразличим.
Он вначале смелый был, активный,
Безупречно точный, импульсивный,
Но внезапно безнадёжно сник,
Мы же линию упрямо гнули
И за пояс бедного заткнули,
Отведя бессмысленность улик.
А затем мы на него насели
И над ним глумились, как умели,
Он, бедняга, жалобно скулил,
Ну а дальше стало просто стыдно,
И досадно, и вдвойне обидно,
Как он извивался и юлил.
Мы ж своей победой упивались,
Но в грехах мирских не сознавались –
Важен был достигнутый итог.
Нам для агностической оценки
Ценны исторические сценки,
Несмотря на временный подлог.
Не спешите, злые соблазнители,
Никакие вы не победители,
Побеждает в вас один напор.
Потому не стоит обольщаться,
Мнимою победою прельщаться,
Завершая скользкий разговор.
* * *
Когда блистательным размером,
Лаская слух, напишешь стих,
А назидательным примером
Свой перл отделишь от других,
Сопроводи событье это
Искусной грацией ума,
Как будто ты обласкан где-то,
А не генетика сама
Свой след в решении готовом
Тебе, как в жертву, принесла,
Искусство любоваться словом,
Храня в неведенье суровом
Азартом свитые дела.
Дионисий
Знают только северные выси,
Ярь лесов, густая синь озёр,
Как московский старец Дионисий
Создал фресок огненный узор.
Сговорившись с братиею истой,
Всё необходимое достал
И за год в церквушке неказистой
Расписал и стены, и портал.
Мы, его далёкие потомки,
Лишь теперь, через громаду лет,
Оценили древние обломки
И всесильный старческий секрет.
Лишь теперь, с удестерённой силой
В свете нимба мёртвого лица
Поднял старец над своей могилой
Тяжкий крест в обличии творца.
Вознесясь душою обновлённой,
Новой жизнью Дионисий жив,
И его потомок изумлённый
Гасит восхищения порыв.
Я б на эти северные выси
Крик души своей не променял,
Если б только старец Дионисий
Не манил и не воспламенял.
Слон и Муравей
(миниатюрная басня)
Случилось как-то Муравью быть гостем у Слона,
Насторожит нас здесь история одна:
Подслеповатым был на старость этот Слон,
Он придавал событьям свой уклон.
И вот в гостях за праздничным весельем
Сражен был Муравей излишне крепким зельем –
И ну как начал он ругаться на Слона…
Но истина не вправе быть искажена,
И Слон в тот раз, хоть и не выглядел суровым,
Был дерзостно задет неблагодарным словом,
Заметив пьяному: «Причем же здесь Семья?»,
Попятился и… наступил на Муравья.
Мораль, увы, не выглядит убого:
Коль лишнего хватил – побойся Бога.
И с Вами буду беспристрастным я:
От пьяного что проку Муравья?!
* * *
Исчезло вдохновенье. Божья милость,
Увы, не посещает уж меня…
Куда ж оно, родное, удалилось?
Откуда дразнит, изредка маня?
Сдержать былые сладкие порывы
Так трудно, нет желания и сил,
Но грани творчества ещё свежи и живы.
…У рифмы я вчера прощения просил…
Завет
«Бороться и искать,
Найти и не сдаваться»,
Страстей не напускать
И честным оставаться.
Терзаться и страдать,
Отведать жизни счастья
И сердцу преподать
Уроки сладострастья.
Уметь сварить желе,
Зажарить отбивную,
Шашлык на вертеле
И рыбу заливную.
Уметь владеть стихом,
Держать ответ сурово,
Не очернять грехом
Обыденное слово.
Томиться и грустить,
Искоренять пороки,
В подарки превратить
Житейские уроки.
Во всём искусным быть,
Дерзать – и до могилы
Влюбляться и любить,
Превозмогая силы.
Душою не стареть,
Не знать пути иного,
Однажды умереть
И возродиться снова.
