Дмитрий Николаевич Киршин

писатель, учёный, общественный деятель

22 апреля 2015 года.

Заседание № 287 секции поэзии РМСП в концертном зале Санкт-Петербургского Мемориального музея-квартиры Н.А. Римского-Корсакова.

Ведущий заседания – Д.Н. Киршин.
Присутствовало 35 человек.

Председатель Санкт-Петербургского городского отделения Союза Советских офицеров К.А. Яфаров вручил членам РМСП Е.П. Раевскому и Ф.А. Снытко юбилейную медаль «70 лет Победы в Великой Отечественной войне».

Ирина БОГОРОДИЦКАЯ
(Санкт-Петербург)


Свеча

По бескрайним полям рыщут ветры проворные,
Вьётся снежной позёмки причудливо вязь.
В уцелевших церквях – образа чудотворные,
К ним взывает душа, за Россию молясь.

Там лампады и свечи мерцают так трепетно
Перед светлыми ликами мудрых святых…
Дух молитвами чистосердечными крепнет, и
Умягчается сердце от слов их простых.

В тихий омут души с его тьмою кромешною
Проникает свечей исцеляющий свет,
И сгорают в их пламени помыслы грешные,
Очищая сердца от пороков и бед.

Заметают пути к храмам вьюги с метелями,
Снег заносит веками протоптанный след…
Мотыльком – на огонь сквозь пургу оголтелую
Снова рвётся душа на спасительный свет.

Чистой веры свеча – в её крошечном пламени
Для иззябшего сердца так много тепла!
И в огне её, рано иль поздно, расплавятся
И сгорят все печали России – дотла…

Вечернее

Кистью лучей заходящего солнца
Выкрашен вечер в оранжевый цвет.
Лес затаился, уже полусонный,
Озеро пьёт угасающий свет.

Сумрак сиреневый мягко крадётся,
Синие тени всё гуще, длинней…
Луч свой последний прощально шлёт солнце,
Словно вверяя мир власти теней.

В тусклом свеченье поверхности водной
Чудится бледных теней хоровод –
То ли русалки там игры заводят,
То ли туман над водою плывёт…

Вкрадчиво, мягко, неслышно ступая,
Бродит колдунья в плаще чёрном – Ночь,
Всё на пути своём в сон погружая.
Чарам её не поддаться – невмочь.

Вдруг, тишину и дремоту взрывая,
Скрывшись от Ночи в чащобе ветвей,
От колдовства её мир избавляя, –
Звонкою трелью запел соловей.

Сёстры

Сенная – окаянная, родная –
Дворцовой непутёвая сестра!
Лукавая, беспечная, шальная,
Крикливая – с утра и до утра…

Отцовская любимица, сестрица
Дворцовая – в фаворе у царей.
Она тебя, наверное, стыдится –
С дурною репутацией твоей,

Со всем твоим трущобным тёмным прошлым,
С плебейскими манерами, а ты
Ни у кого и ничего не просишь,
Привыкшая к лохмотьям нищеты.

Дворцовой дух искусством, вдохновеньем
Возвышен, просветлён его огнём,
А у Сенной все помыслы и рвенья –
О хлебе о насущном, лишь о нём.

Однако вы равны происхождением,
Хоть разомкнулся судеб общий круг:
Родные вы по крови, по рожденью,
Один у вас отец – Санкт-Петербург.

Воспоминание

Внезапно выплывет из полузабытья
Знакомый лепесток на розовых обоях –
Тот самый, что, едва проснувшись, я
Рассматривать любила. Так спокойно

В окошко лился золотистый свет,
Из комнаты соседней раздавался
Смех, голос мамы и отца – в ответ,
И звуки тихие шопеновского вальса.

И были музыка, и голоса, и свет
Таинственно ко мне как-то причастны…
Но не могла я знать тогда, в свои шесть лет,
Что всё это зовётся словом «счастье»,

Что никогда не повторится этот миг –
Миг тишины, блаженного покоя –
Уйдёт он в сон и в памяти тайник,
Что те цветы на розовых обоях

Отныне никогда не отцветут,
И память будет возвращать упрямо
То утро, комнату, куда вот-вот войдут
Мой неседой отец и молодая мама…

Родина

Вместо клумб и берёз в палисаднике –
Строй фонарных столбов под окном,
Контур зубчатый крыш над фасадами,
Исчезающий в небе седом.

Где-то там, под коронами-крышами,
Окон вспышками теплится жизнь…
Серым пледом из пыли покрытая,
Распростёртая площадь лежит.

Века скальпелем чрево изрезано
И зашито в асфальт и бетон,
Обезглавлена взрывом, истерзана –
Ах, Сенная, кто слышит твой стон?

Равнодушно течёт нескончаемый
Человеческий мимо поток
Со своими людскими печалями,
И о каменных им – невдомёк.

От метро – волн приливы с отливами,
Словно бьют под землёю ключи.
Раздавая посулы счастливые,
Отовсюду реклама кричит.

Пробегая, трамвай скрипнул жалобно.
Давят нижних – домов этажи.
В стёклах пыльных витрин отражается
День за днём с детства вся моя жизнь…

*  *  *

Немилость вокзалов. Враждебность перронов.
Гудящие рельсы – две гулких струны…
Стаккато разлуки колёса вагонов
Играют на стыках, усердья полны…

Растёт расстоянье, и струн натяженье
Меж сердцем и сердцем – сильней и больней.
Сцепляясь, слепляясь, разлуки мгновенья,
Как снежные комья, растут в глыбы дней…

Летят за окошком назад перегоны.
Поля и леса… Мне возврата лишь нет.
Мотив расставанья звучит монотонно
Под дробный колёсный аккомпанемент…

Пусть слуги разлуки – колёса-трудяги
Исправны в служенье в угоду судьбе –
Не властна вся мощь электрической тяги
Над сердцем, летящим обратно – к тебе…

Город на Неве

В синей глади Невы отражается небо,
В нём – твой Ангел-хранитель незримо парит
И перстом своим чертит пророчески нечто,
Что в далёком лишь будущем город узрит…

Роскошь царских балов и былого величья,
Отразившись, застыла в твоих зеркалах.
За три века вся летопись жизни столичной
Там осталась навеки в глубинах стекла.

Драмы множества жизней, дворцовые тайны
Прячут стены твоих разноликих домов,
И мерещится: призраки бродят по зданьям
И глядят на живущих из тёмных углов…

В подворотнях дробится и крошится эхо,
Отражаясь от стен твоих тесных дворов,
Рассыпаясь осколками звуков – то смеха,
То пугающих криков, то чьих-то шагов…

Жадно ловят лучи солнца стёклами окна,
Отражают, ломая зигзагами, вниз
И спускают на дно их, но слишком глубоки
В твоих каменных дебрях колодцы для них.

А на старых твоих площадях и проспектах
Новой жизни клокочет бурлящий поток,
Неизбежно свои оставляя приметы,
Что приметами прошлого станут в свой срок…

*  *  *

Какая тишь… Какая гладь
Воды поверхности зеркальной…
Какая высь… Какая власть
Над сердцем потайной печали…

Какая глубь… Какая синь
Небес высоких отраженья…
Какая глушь… Какая стынь
В осеннем воздухе… в душе ли…

Какая скорбь… Какая грусть
В покое вечном этом скрыта…
Какая боль… Как плачет куст
Поникшей над водой ракиты…

Как долог путь… Дороги пыль…
Грустят рябины у обочин…
Как труден путь из сказки – в быль…
И как душа туда не хочет…

В Никольском соборе

Вечереет, и Путь обозначился Млечный,
Полосой светлой купол небес прочертив…
А в Никольском соборе затеплились свечи,
Зазвучала молитва за всех, кто в пути.

Нет преград для молитвы и нет расстояний,
Нет непреодолимых глубин и высот.
За семью пусть морями окажется странник –
Его Слово молитвы повсюду найдёт:

И в глубинах морских, и в заоблачных высях,
Будь то твердь под ногою, иль зыбкость струи…
Милосердное Слово молитвы зависит
Лишь от всепроникающей силы любви.

И до тех, чей земной путь оборван судьбою
И продолжился где-то на Млечном Пути –
По незримым стезям, проторённым любовью,
Слово тихой молитвы и к ним долетит.

Неустанно в Никольском соборе, извечно,
Свет надежды чтоб каждой душе обрести
И тревоги унять, зажигаются свечи
И возносятся к Небу – за всех, кто в пути –
Звуки чистой молитвы сердечной…

*  *  *

Весь в позолоченной оправе
Из шпилей, куполов, дворцов –
Как в дорогой старинной раме
Пейзаж туманный – город снов…

Каналы в кружеве чугунном,
Оград причудливый узор,
А в проводов оркестре струнном
Балтийский ветер – дирижёр!

Мостов гирлянды над Невою,
В белёсой дымке шпилей блеск –
Там в вечном споре с ветром волны
Ведут сердитый переплеск…

Великих зодчих вдохновенье,
Окаменевшее в веках –
Мой город! Ты – стихотворенье
В трёхстах возвышенных строках!

Публикуется по буклету: «Заседание № 287 секции поэзии РМСП. Ирина Богородицкая. СПб., 2015». Составление и компьютерное оформление буклета – Д.Н. Киршин

Заседание № 286 <Все заседания> Следующий автор