Валентин ПЕТРОВ
(Санкт-Петербург)
|
* * *
Зима опять споткнулась о Полярный круг,
и ветер гонит обессиленные тучи, –
не постелить коням под ноги снег скрипучий,
чтоб мчалась тройка в ореоле звонких дуг.
И совершенно бесполезно отрицать,
что по всему характер наш сродни метели,
и как бы там ветра планету ни вертели,
быть должен снежным край созвездия Стрельца!
* * *
Уезжаю. Город – в слёзы…
Понимаю, что лукавит,
тучей поверху елозя,
брызжа молний каблуками.
Этот бабий бунт капризный
и забавен, и привычен…
Ведь пожизненно я призван,
я – его души опричник.
Так и маюсь меж громадин
мира, города и неба…
Но одним мой путь отраден:
одиноким в нём я не был.
* * *
Расколот день!
В иголку вдень
нить дел
и сшитое надень! –
кто смог,
того – кроить удел.
Мости мосты –
путей простых
простыл,
скорей не след, а пыл.
Ты – слог:
и слов раскрась холсты.
Хоть пруд пруди,
хоть вброд гряди, –
не жди
медалей на груди:
коль бог, –
то ты всегда один…
* * *
Опять иду дорогой той,
которой шли недавно вместе,
где ангел дланью золотой
озябший этот город крестит.
Где чайка бьётся над волной
душой забытого матроса,
и сердце горечью полно,
хотя меня никто не бросил.
Никто, как будто, не забыл,
никто не гнал пока из дома,
и как надежды ни слабы,
судьбы клинок ещё не сломан…
…Воды не много утекло,
но бег часов нещадно прыток! –
отъезд, прощанье, губ тепло,
и в спешке – главное забыто.
Теперь, ругая тот вокзал,
остаток дней слагать мне стансы
про то, как слова не сказал
простого, вечного: «Останься!..»
* * *
Мы все невольно родом из весны,
её садов в тумане пряного цветенья,
задорных трелей песняров лесных,
и этот дух родства – как обретенье.
Пусть, словно ветка верхняя куста,
вся в золотом планета, избранная солнцем,
вдруг посреди зимы нечаянно проснётся.
и зацветёт, вращаться перестав!
* * *
Я долго ждал… Оно пришло,
письмо невидимого друга,
из-за черты земного круга,
из сказки милой и смешной…
Всего-то столбик со стихами,
но он – опора, боль стихает,
и спор мой с миром разрешён…
Враги?.. о чём ты, бога ради! –
давай вручим им по награде, –
скучал бы я, будь их лишён…
А память в сердце? – то не память,
то бьётся терпкая, как замять,
мечта о светлом и большом.
* * *
Небеса листали стаи
повысотно, постранично…
Опускался клин усталый
на окраине столичной.
Хлопотанью крыльев вторя,
лес гудел органом сосен…
Здесь не пахло тёплым морем,
спелых не было колосьев.
Солнце грело еле-еле,
в тучи пряталось капризно,
заунывно ветры пели…
Словом, здесь была отчизна.
* * *
Морзянкой звонкой в крышу бьют дожди,
сентябрь рисует за окошком осень…
Ах, лето, хоть немного подожди! –
но нет! – оно уже устало очень.
Шесть раз перестелив ковёр цветов,
цветами радуг верх плодов окрасив,
оно уходит в торжестве святом,
ценя свой труд, что добр и не напрасен.
И я доволен осенью своей,
поскольку лето лет прошло не даром:
не знал неволи песен соловей,
и до весны их лад не станет старым…
* * *
Уж вечер, ты глаза смежи,
пусть всё, что есть, тебе приснится…
Пусть плавно лягут на ресницы
мечты, как звёздочки снежин…
Остались, память теребя,
мне в дар три дня цветного лета.
Мой дар – немая ласка эта, –
ей поутру будить тебя.
Погладить лоб, ресницы, рот
и ниже, ниже – ах, простите…
зачем она мой заместитель? –
я так хочу – наоборот!..
* * *
Пойдём гулять сегодня на Неву,
она ещё не скована морозом,
но по снежку уже скрипят полозья,
что ночью из былого приплывут.
Пойдём, пройдёмся, память теребя,
здесь что ни дом, то память о поэте…
Но не о них сложились строки эти, –
Нева дождалась снега и тебя!
* * *
Той злой ночи оскал –
сна кошмарнее нет! –
этот режущий свет,
видно, дьявол сыскал.
И последним лучом
полоснув облака,
он лакал и лакал,
что ещё горячо.
А цветам – благодать! –
спят, друг друга обвив…
Нам же – не о любви
на ромашке гадать.
Нет терновей венца, –
кто бы что ни сказал! –
чем застлавший глаза
дымный призрак конца…
Но сигнал прозвучал,
и, забыв про рассвет,
мы рванулись вослед
угасавшим лучам.
И топтали цветы,
превращая их в дым.
Умирать молодым –
становиться святым!..
Через год здесь трава
снова сможет расти…
Нас, конечно, простит,
потому что права.
Мы по-прежнему там,
где без взрывов и зла
стала наша зола
почвой новым цветам.
Петербургу
Мой город юный и седой,
где острова, как корабли,
три века вас венчать с бедой,
как ни хотели – не смогли...
Суров и нежен ты сполна,
с тобой я чувства разделю –
назло ветрам, вразрез волнам,
плывёт мой город-жизнелюб!..
Здесь окунуться так легко
в простор меж небом и рекой,
в простор, который мы вдвоём
любви причалом назовём…
А ты для всех, кого встречал,
ещё и вечности причал,
мой Петербург,
мой демиург,
мой друг.
В закат вписались, как стихи,
и светят всем и далеко
на перекрестке трёх стихий
костры ростральных маяков.
И, словно в блеске янтаря,
гудят в работе непростой,
узоры дивные тая,
хребты натруженных мостов.
С тех пор, как в детстве я дерзнул
нырнуть в прохладу невских волн,
ночей бессонных в белизну,
в тот свет, которым город полн! –
с тех самых пор и – до седин
ты у меня, как жизнь, один!..
И где бы путь ни пролегал,
плыву я к милым берегам…
…где окунуться так легко
в простор меж небом и рекой,
в простор, который мы вдвоём
любви причалом назовём…
А ты для всех, кого встречал,
ещё и вечности причал,
мой Петербург,
мой демиург,
мой друг.
