Наталья МЮЛЛЕР
(Санкт-Петербург)
|
В начале было Слово
Лишь беспредельности дыханье
Бездонной тьмой напоено.
Предчувствие и ожиданье,
И только вечное Оно.
И ни беззвучия, ни звука,
Ни слуха это ощутить.
И нет ни разума, ни духа
Его величье оценить.
Что покрывает, что скрывает
Средь океана темноты
Извечный, времени не зная,
В объятьях вечной дремоты?
Как средь безмолвия немого –
Бесстрастно иль уже любя,
Изрёк Неведомое Слово
Ещё Незнающий Себя?
Но беспредельными волнами
Повсюду Слово разлилось,
Великой Тайной Мирозданья
Во глубине отозвалось.
Моление о чаше
Сломлены томленьем непонятным,
Спят друзья, и вся природа спит.
В Гефсиманской ночи необъятной
Он один перед Тобой стоит.
И, кровавым истекая потом,
Молит Он: «О Господи, спаси!
Мой Отец, когда возможно это,
Чашу эту мимо пронеси!»
Бог молчит. Лишь Ангел в укрепленье
Тихо шепчет: «Ношу донеси!
В новой жизни будет воскресенье.
В этой нет, проси иль не проси».
И моя душа скорбит смертельно,
И молю я: «Господи, спаси!
Верю, Твои силы беспредельны,
Чашу эту мимо пронеси!»
И мудрею: если час назначен,
Только укрепления проси,
Испивая из последней чаши,
Тяжкий крест безропотно неси.
* * *
Я уйду на рассвете, когда петь будут птицы,
И земля станет пухом, мой лелея покой.
И опустится небо, прикрывая ресницы,
Прозвенит мне прощально колокольчик простой.
Будет всё, как и было: тихий день будет светел,
Пар поднимется дымкой над спокойной рекой.
И сама не узнаю, а жила ль я на свете,
Или рябью прошёлся ветерок над водой.
Храм
«Радуйся, Невесто Неневестная», –
Чувством просветлённым умилён,
Пред иконой Матери Небесныя
Пел народ, главою преклонён.
В храме блики таяли лучистые
В свете оплывающей свечи,
И являлась страждущим Пречистая,
Указуя горние пути.
И, ведомый знаньем сокровенным,
Волею пророческой храним,
Шёл избранник, тихий и смиренный,
По степным тропинкам иль лесным.
Крест да Евангелие Святое,
Сердца нерастраченного жар, –
Вот и всё, что брал он в путь с собою,
И земных сокровищ не стяжал.
Не искал ни золота, ни славы,
Жизнь ничью в пути не отнимал,
А во имя Веры и Державы
Храм в краю далёком воздвигал.
Братия сходилась на подмогу,
Жить в труде, молитвах и постах.
И народ селился понемногу
На святых, намоленных местах.
Школа, богадельня и обитель,
В грозный час – защита от врага,
На земле и на небе хранитель ?
Храм, что возводился на века.
Так стараньем праведных и славных,
Что трудились, Господа моля,
Подвигом мирским и православным
Укреплялась русская земля.
Весна
Вновь весна, отступают метели,
И природа творит чудеса.
И звенят, рассыпаясь, капели,
Распевая на все голоса.
Как волнуют весенние звуки
И высоких небес бирюза!
И пронзают сплетённые руки,
И улыбка твоя, и глаза.
Узнавания, встречи, разлуки –
Всё уйдёт и воротится вновь,
И стихом озарённые муки
Где-то снова рождает любовь.
Все ручьи устремляются в реки,
Слиться с морем стремится река:
Так любовь пребывает вовеки
И прекрасная чья-то строка.
* * *
Радостью не названной стану для тебя,
Тихой-тихой ласкою окружу, любя,
Тёмной ночью звёздочкой гляну с высоты,
Рассвечу тропиночку: «Милый, это ты?»
Утренней прохладою к векам опущусь,
Облаком изменчивым тихо прикоснусь,
Прошепчу, неузнанна, шорохом дождя:
«Милый мой, единственный! Я люблю тебя!»
Разочарование
Обрести, чтобы всё потерять.
Воспарить – и о землю разбиться.
Вновь подняться и на ноги встать,
Чтоб к неясной мечте устремиться.
Мы лохмотьями прежних одежд
Обнажённость души прикрываем,
И осколками битых надежд
Новый путь для себя выстилаем.
И твердим, обмануться спеша,
Чтоб начать заколдованный поиск:
Отчего ты мятёшься, душа?
Почему ты не хочешь покоя?
Об осени и немного о себе
Не промахнись, малыш, я здесь.
Е.Р. Аргунова
Весну, мой друг, напрасно не зови,
Пейзаж осенний – соответствует канону.
Вот только сердце всё тоскует о любви
Наперекор природному закону.
Ручьями дождь стекает из-под крыш,
С надеждою прошу проказника Амура:
«Я здесь стою, не промахнись, малыш!»
Но он молчит и только смотрит хмуро.
Нет, не свистит лукавая стрела!
Обвяли крылья из-за непогоды,
Едва видна адмиралтейская игла,
И вдаль Нева уныло катит воды:
Иду к Тебе!
Я искал Тебя, и то во что я верил, я хотел видеть глазами разума: И вот в сокровенном уголке души мы смогли, как при вспышке молнии, уловить некую частицу незыблемого: Я прикоснулся уже к незыблемому, так почему я в смятеньи?
Августин Блаженный. Незыблемое
Не время, слиться с вечностью спеша,
Неумолимо дней всё меньше оставляет,
А наша обречённая душа
По капле, иссякая, утекает
В деревья, лунный вечер и цветок,
В любимых жизнь по капельке вливая,
Иль в гиблое болото и песок,
От боли и обид изнемогая.
О, как хочу, чтоб искренно светла,
Готова каплею последнею пролиться,
Моя душа вдруг силу обрела
И вырвалась трепещущею птицей.
Взмахнув крылом над недописанным стихом,
Закрыла жизни неизжитую страницу
И в небо окунулась, чтоб потом
Звездою иль травинкой воплотиться.
Парит душа, лишённая оков,
Всё сущее на жизнь благословляя.
Иду к Тебе! Ты вечность или Бог,
Иль то, чему названия не знаю.
Странник
Я в этом мире только странник,
Посланник из глубин веков.
Меня томит моё призванье
И власть невысказанных слов.
Земною жизнью очарован,
Не в райском, а в земном саду,
Земной любовью околдован,
Я позабыл, куда иду.
В глубоких снах мне что-то снится,
И разум силится понять:
Куда душа моя стремится,
Свой путь пытаясь угадать?
С каким невысказанным словом
Я в этот мир ниспослан был?
Какой мне путь был уготован,
И что я знал и позабыл?
Бессонница
В ночной бессоннице в смятении томлюсь,
И сердце растревожено стучится:
Боюсь обидеть и любить боюсь,
И жаль того, что может не случиться.
Новая Россия
Ты стоишь, протягивая руки,
О любви и жалости моля,
Снова обречённая на муки
Мать многострадальная, земля.
Вновь твердишь: «Придите и владейте!
Где ещё такая есть краса?
Родниковых вод моих испейте,
Устремитесь взглядом в небеса!»
И они придут и овладеют,
Как блудницу, страстно обоймут,
Все богатства по миру развеют,
Всё руками жадными возьмут.
Кто потом твои излечит раны?
Время? Сын, взлелеянный тобой?
На поля, заросшие бурьяном,
Льют дожди горючею слезой.