Дмитрий Николаевич Киршин

писатель, учёный, общественный деятель

1 февраля 2008 года.

Заседание № 154 секции поэзии РМСП в концертном зале Санкт-Петербургского Мемориального музея-квартиры Н.А. Римского-Корсакова.

Ведущий заседания – Е.П. Раевский.
Присутствовало 26 человек.

Стихи Киры Альтерман прозвучали в исполнении автора, а также Елены Дякивой.

В обсуждении творчества Киры Альтерман приняли участие члены РМСП Виталий Летушев, Ирина Богородицкая, Диана Радес, Вера Соловьёва, Евгений Раевский, 3 гостя секции поэзии, всего – 8 человек.

Кира АЛЬТЕРМАН
(Санкт-Петербург)


Одиннадцать сонетов об изысканной страсти
некоей знатной дамы к благородному сеньору
по имени Бертран де Серванж. XVI век

I Сонет

Меж кавалеров знатных, благородных,
Которых при дворе не счесть,
Один сеньор был, чьё внимание обресть
Мне вздумалось среди забав придворных.

Он молчалив был, кроток, как послушник,
Прекрасные глаза вознесены горе.
Его и облик, и душа так много говорили мне,
Как если б мы давно с ним были неразлучны.

В происхождении он – Sire[1] высокородный,
Мы саном сходны с ним, как две звезды,
Но он безмолвствует: начать придётся мне, увы.

«Sire, не пытайте столь жестоко мою гордость!
Как можете Вы долее молчать?
Вы не хотели бы мне… о любви сказать?»

II Сонет

Вы не хотели бы мне о любви сказать?
Изнемогая, жду. Я вся – вниманье.
Так жаждет слух любовного признанья,
А губы, – чтобы Вам их целовать.

Я вижу, Вас не мучат дерзостные страсти,
И мне отрадна Ваша тихая печать.
Попробуем же, Sire, таинственно начать
Нежнейшую из игр пленительной напасти.

Молю, отдайтесь мне душой всецело;
Игра меж нами – лишь игра,
И в ней одной всё дело!

Лелея Ваш кротчайший нрав,
Я не позволю себе пылкости излишней,
Себя на полуслове оборвав.

III Сонет

Себя на полуслове оборвав,
Я буду осторожной, терпеливой,
И, чтобы Вами стать любимой,
Я сердце укрощу, и ум мой будет здрав.

Я счастлива уж тем, что Вами не гонима,
Что Вы с улыбкой внемлете моим стихам.
(Мне давеча в ответ обещан мадригал!)
О! Ваша милость для меня неоценима!

Не знаю, чем я услужила Богу:
Мне видеть Вас – небесный дар,
И не стыжусь того, что мною брошен шар.

Любовный слог растопит Ваше сердце,
Смягчённый взор ко мне оборотит
И страсть мою на время укротит.

IV Сонет

Да, страсть мою на время укротил Ваш мадригал;
прости, –
Изыскан он и тонок, но так сдержан,
Как будто автор был привержен
Лишь строгость правил соблюсти.

Но твоё «ты» мне ум затмило!
Вся вспыхнула от ног до головы –
Пусть это только слово, да, увы,
Как мало надо сердцу, чтоб оно ожило!

Но в языке я чуть повременю
И придержу свой слог я, замирая,
По-прежнему на «Вы» Вас называя,

Вы созданы, чтобы мне Вас любить.
Я создана, чтоб быть любимой Вами.
Вот та игра, что вечна между нами!

V Сонет

Вот та игра, что вечна между нами!
Мне без неё нет жизни, нет тепла,
И ей привержена до смерти буду я –
Непогасим огонь, зажжённый Вами!

Внезапный случай нас в игре направил:
Мы встретились почти лицом к лицу.
Я слышала: Вы вознесли хвалу Отцу,
Меня же разум вдруг оставил.

Я, как в молитве, пала на колени –
Иначе страсти было не сдержать,
Иль – ниц пред Вами, или – убежать!

Я пред тобой свою теряю мудрость,
И губы шепчут терпко, непрестанно:
Мой друг, возлюбленный, желанный.

VI Сонет

Мой друг, возлюбленный, желанный!
Как сладостно звучат сии слова,
В них вся любовь моя заключена,
В них – ты, мне Господом возданный.

Сколь велико моё блаженство! –
Отринуть ныне в обращенье к Вам
Словес ненужных светский хлам,
Оставив простоты высокой совершенство.

Но, получив вчера Ваш новый мадригал,
Я не нашла в нём трепетного «ты»!
Поверьте, друг мой: то укус змеи.

Теперь мне холодность твоя невыносима,
Пусть лучше потеряю я Господню благодать,
Чем мне по-прежнему на «Вы» Вас называть.

VII Сонет

По-прежнему на «Вы» Вас называть?
Нет! Сладостной игры любовное раденье
Уже давно тебя склонило повеленьем
Мне, женщине, всего себя отдать!

Пойми же: от любви нам не уйти,
Любовь и страсть – одна дорога.
Дерзаю я сказать: она угодна Богу;
Я жажду этот путь с тобой пройти.

Ах, друг, но и сомненья мне не чужды, –
Быть может, слишком я смела?
Любовь к тебе меня в безумье увела!

Игра становится греховной и опасной,
А даме не пристало пасть в любви.
Так возжелай меня, чтобы меня спасти!

VIII Сонет

Так возжелай меня, чтобы меня спасти!
И стыд мой пламенный укрой с людского глаза.
Мой сан, гордыня женская не вынесут отказа,
Люби меня – иного нет пути!

• • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • •
• • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • •[2]

IX Сонет

• • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • •
• • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • • •

И вот лежит ответ Ваш предо мною.
Вы, с горечью, но отвергаете меня?!
Какая боль! О, дай, Бертран, обнять тебя!
Дай хоть на миг побыть с тобою!

В объятии моём не будет сладострастья,
Я лишь проститься навсегда хочу
И, Вас благословив, в смирении уйду.

Живите, друг мой, без печали,
Не тронул искус Вашей чистоты,
Вы только раз сказали мне сердечно «ты».

X Сонет

Вы только раз сказали мне сердечно «ты»
И тем наполнили меня божественным волненьем,
Не справилась с любовным я томленьем,
Мне близко виделось свершение мечты.

Но страсть моя Вам показалася чрезмерной,
И Ваша девственность была возмущена!
Вы правы: высшая в нас ценность – чистота.
О! В Вас она – поистине безмерна!

Дошёл мне слух, что Вы приняли послушанье,
Решились Вы уйти из мира суеты,
Отныне монастырь Вас ждёт – судилище игры.

Вы отказались от прощального объятья, –
Таков, Бертран, Ваш на любовь мою ответ.
Примите же последний мой сонет.

XI Сонет

Примите, друг, последний мой сонет.
Не стану боле я тревожить ум Ваш чистый,
Но вечно помните мой взгляд лучистый,
А я… навек запомню Ваше «нет».

Я горько каюсь перед Вами:
Я преступила правила игры,
А Вы, Бертран, Вы были столь добры,
Когда напомнили мне о моём высоком сане.

Вы правы, мой сеньор, в своей твердыне духа.
Но почему Любовь всегда грешна?!
И разве несовместны на земле любовь и чистота?

Прощайте, друг мой невозбранный!
Коль не судил нам Бог любви в земных мирах,
Осуществим свою любовь на небесах!


________________

[1] Sire (фр.) – сир, обращение к знатному кавалеру.
[2] Так в рукописи. Конец VIII сонета и начало IX – отсутствуют. Можно предположить, что в момент написания VIII сонета дама получила прощальное послание своего возлюбленного, где он навсегда отверг её любовь.


Примечания к сонетам

1. Рукопись сонетов была найдена в архиве одного старинного французского монастыря, в бумагах монаха по имени Жебуа (в миру – Бертран де Серванж). С некоторой степенью достоверности можно утверждать, что цикл сонетов принадлежит авторству Женевьевы де Буа, знатной дамы при королевском дворе, где в то время блистал и Бертран де Серванж. Женевьева страстно влюбилась в молодого сеньора. Поначалу он благосклонно принимал её признания, но затем, по-видимому, решил не изменять своим первоначальным духовным устремлениям, взятым им ещё до знакомства с Женевьевой. Он принимает послушание и уходит в монастырь. Но сонеты Женевьевы, сохранившиеся в его бумагах, и само имя, принятое им в монашестве (Жебуа), представляющее своего рода аббревиатуру имени любившей его женщины, говорят о том, что Бертран не забыл её необыкновенной страсти к нему и, быть может, не считал воспоминание о ней греховным.
2. Имя Женевьевы де Буа было раскрыто нами при тщательном исследовании рукописей сонетов (знатная дама не подписывала своих стихов). На одной из страниц, где был написан прощальный XI сонет, другим почерком, несомненно, рукой Бертрана, было выведено: Женевьева де Буа – Жебуа. Тем же почерком написаны и черновики трёх мадригалов Бертрана, обращённых к Женевьеве.
3. При переводе сонетов со старо-французского мы испытывали значительные трудности. Первоначальный точный перевод показался нам сухим и архаичным. Тогда мы прибегли к вольному переводу, который, оставив в неприкосновенности лексику и реалии старого языка, придал сонетам живость, необходимую для восприятия современным читателем.

К. Альтерман

Дополнение

Как уже говорилось, нами были обнаружены три мадригала, написанных рукой Бертрана в ответ на сонеты Женевьевы. Ниже мы их приводим.

I мадригал

Madame, я, право, тронут несказанно
Сонетом Вашим; красотою слога,
Чувством столь нежданным,
Признаюсь Вам, я поражён глубоко.

Не дивно ли, сколь тонко Вами понят
Я по характеру, и нраву, и уму.
Одно лишь душу мне неволит:
Смогу ли я принять Вашу игру?

Прекрасны Вы, как ангел рая,
Не видел прежде я подобной красоты,
Но не писали бы Вы мне сонетов, зная,
Сколь странны к женщинам мои мечты.

Мне сердцу льстит, что Вами я замечен,
Хоть к этому не полагал своих шагов.
Блага любви отдам я для духовной встречи, –
Я верую: нет в мире драгоценнее даров.

Любая Дама для меня – святыня,
Я вижу Женщину лишь в свете чистоты.
О Богоматерь! О святая Магдалина! –
Вот сердца моего нетленные цветы!

Хотел бы я назвать тебя сестрою,
Любить тебя небесно и светло;
Страстей я чужд, но я пленён тобою,
Как женщина, коснулася ты духа моего.

Твоя любовь мне сердце раздвоила,
Посеяла во мне сомнение и грусть,
Земную страсть ты мне столь щедро предложила…
Но знаю я, какой избрать мне путь!

II мадригал

Madame, с трудом решился я на новое посланье,
Меня кружит и опаляет Ваша страсть.
Казалось мне, я объяснил своё призванье,
Любовная игра идёт не в масть.

О обольщенья женского угрозы!
О яд телесной Вашей красоты!
Мучительна борьба; суровые вопросы
Предоставляете решать мне Вы.

Не раз меня мирские радости манили,
Не раз я счастью сердце закрывал,
Стрелой амура Вы меня пронзили,
Но мой Господь меня всегда спасал.

Достойны Вы божественной любови,
И я люблю Вас, как святую благодать,
Страстям земным не дам я воли:
Вы для меня – Мария, Богомать,

Сие сравнение наверно слишком смело, –
Я Вас, Прекрасную, возвысить здесь хочу.
Я – не поэт, пишу, быть может, неумело,
Но Храм в душе своей поставить Вам могу.

Что может быть возвышенней, святее?
Вот та любовь, что дух волнует мне,
Вот моя страсть, которой я болею,
Хотел бы с Вами я сгореть в её огне!

В высокость сердца Вашего я верю безраздельно.
Вы – ипостась духовной красоты,
Унизить Вас земным прикосновеньем
Я не берусь: ведь для меня – святыня Вы.

III мадригал

О чистая, о благородная из Женщин!
Желал бы я возжечь в себе огонь,
Превосходящий Ваш; но тщетно:
Дух мой крепок, и холодна ладонь.

Роскошный пламень Вашей страсти
Сгорает втуне, не задев меня.
Принять «нежнейшую из игр пленительной напасти?»
О нет, Madame: сия игра не для меня.

Огонь греховный дух мой не приемлет,
Я плоть свою в смирении держу,
Любви земной моя душа не внемлет.
Любовь небесную в себе храню.

Простите мне нравоучение и холод, –
Таков мой темперамент и моя судьба;
Я пестую в себе духовный голод,
Зовёт меня Господня, горняя стезя.

Простите мой отказ, моё к Вам неучастье.
Рука дрожит, и брызгает перо.
На миг Вы обожгли меня греховным счастьем,
Но Бог повелевает мне отречься от него.

Могу ли я принять Ваш пыл и страстность?
Могу ли изменить в раз избранном пути?
О нет, Madame, бесценна мне Ваша горячность,
Но должен, должен Вам сказать последнее прости.

Смиритесь, Дивная, с суровостью моею,
Не волен, Божий раб, я в выборе своём.
Господь избрал меня идти Его стезею,
Но Лик Небесный Ваш я в сердце сохраню моём.

Публикуется по буклету: «Заседание № 154 секции поэзии РМСП. Кира Альтерман. СПб., 2008». Составление и компьютерное оформление буклета – Д.Н. Киршин

Заседание № 153 <Все заседания> Заседание № 155