Сергей НОВИКОВ
(Санкт-Петербург)
|
Я молюсь о тебе
(романс)
Я молюсь о тебе,
уповая на хрупкость иллюзий,
Может, время разрушит прозрачные створки забот.
Ты вернёшься ко мне,
но вначале ты душу разгрузишь,
Попросив меня тихо открыть пасторальный гавот.
К нам на помощь придёт
утомлённый от сплетен Чайковский,
Нагружая пространство забытыми строчками нот.
И на время замрёт
тротуар серебристый и скользкий
В ожидании дамы, упавшей когда-то на лёд.
Полыхает весна,
под ногами беснуются травы,
Закрывая от глаз окровавленный разум земли.
Мир поёт о любви,
забывая о ранах потравы,
Посмотри на луга и от счастья тихонько замри.
Посмотри на луга –
перед нами былая Россия
Утопает в цветах, первозданную силу таит.
Только сердце болит:
навсегда ли её подкосили,
Или всё-таки есть для огня потаённый гранит?
Петербург возвращен,
но мы бредим далёким закатом
На старинных гравюрах – осколках духовных щедрот.
Я, наверное, был
заколдованным морем пиратом,
Ты скрывалась за ветром на кольцах воздушных широт.
Я молюсь о тебе,
оставайся для времени странной;
Я влюблён в отрешенность заполненных музыкой глаз.
Пронесутся в ночи
непонятные звёзды и страны,
В позолоченных листьях останется память о нас.
Перед грозой
Прошу лишь капельку добра
И снисхождения к сединам.
Поняв значение «вчера»,
Мы приближаемся к вершинам
Последним росчерком пера.
Как напряжение грозы
Рождает приступы удушья,
Как трепет прутика-лозы
Пронзает пласт земли послушной –
Я в откровении слезы.
Едва храним мы звук сердец
На грани сил сопротивления.
Тускнеет золото колец,
Упавших в гулкие мгновенья –
В закрытый наглухо ларец.
Как запечатанный сосуд,
Душа уносит клад столетий.
Когда ж представят всех на суд,
Возможно, нас и не заметят,
А может – в памятник внесут.
Гамбург
Роняя слёзы в бокал с вином,
Старик-ребёнок о чем-то странном
Бормочет тихо. Забыв о нём,
Тоска повисла над рестораном.
Я в клетке зала искал причал.
В бездонном море скрипели снасти.
Китаец звонко гостей встречал,
Гася в улыбке чужие страсти.
Ко мне склонилась, роняя грудь,
Судьба путаны. Как головастик,
Толкалось сердце – забудь, забудь…
Ты жёлтый лист, ты синий пластик.
* * *
Опасно, опасно коснуться рукою струны
И вызволить звук, словно джина из долгого сна.
Наш мир пошатнётся, его разомкнут колдуны,
И хаосом рук будет создана Богом весна.
Я брежу тобою, плывущей сквозь сумрак стекла,
Зарывшего нас от безумного мира в бетон.
В аккордах былого надежда сквозь слёзы текла,
И следом за ней прорывался как пауза стон.
Мы вместе с тобой отрекались от кокона зла,
Взлетая на крыльях распахнутых настежь октав.
А где-то за нами по солнечным бликам ползла
Улитка земная над пропастью высохших трав.
Осенний ветер
Крутится ветер – кокон прозрачный.
Я за порогом – вечер невзрачный:
Холодно, вьюжно,
Голос натужный…
Выгнулся город, окна в тревоге:
Кто-то в кровати, кто-то в дороге.
Сердце тревожно –
Жить невозможно.
Может, сыграю с ветром в рулетку?
Осень как будто жмёт на гашетку.
Вырвался выстрел
Брызгами листьев.
* * *
Мечта сбылась – ты так прекрасна,
Подобна девам Рафаэля.
Увы, душа твоя опасна –
Таится в ней подобье зверя.
Но почему, скрывая стоны,
Шепчу возвышенные строфы;
Покинув райский сад зелёный,
Готов вкусить плоды Голгофы?..
Путём лангустов
Я иду за лангустами дном океана,
Привязав вместо груза земные грехи.
Мы похожи на длинную тень каравана,
В монотонности дней наши мысли легки.
Мы всегда растворяемся в блеклом рассвете,
Оставляя соседей на волю судьбы.
Попадаем в ловушки и тонкие сети
Под серебряный рокот прозрачной воды.
Забывая дорогу, ведущую к звёздам,
Застывая в объятиях каменных снов,
Я увижу во сне виноградные гроздья
И прольюсь лёгким дождиком ранней весной.
Ритуал созерцания луны
Багряная мантия клёнов осенних
В сиреневых сумерках неба безмолвного –
Застывшая проповедь чудных мгновений
Под куполом храма, возможно, условного.
Момент равновесия явно окончен,
Усталое солнце склоняется к западу.
Развод часовых неизбежен и точен.
Всплывающий диск зацепился за пагоду.
Читаю в глазах твоих путь отречений,
Мы скованы нежной тоской одиночества.
Я в сердце своем не храню огорчений,
Однако остаться с тобою мне хочется.
Утро зелёного бамбука
Зелёный бамбук – это радость японца –
Всегда молодой, словно гибкое тело,
Прорезался, вырос, пробился сквозь солнце,
А сердце по-летнему радостью пело.
А сердце стремилось сквозь тучи прорваться
Туда, где течёт обновление духа,
Туда, где скрывается шелест акаций,
Ведь там молодеют старик и старуха.
Старик и старуха кивают послушно,
Ласкают зелёные листья бамбука.
Им в доме давно уже тесно и душно,
Здесь время застыло – ни смеха, ни звука.
Я завтра уеду, мне тесно в Киото.
В России берёзы наполнились соком.
Ликуют под солнечным пухом болота,
Скучает синица на дубе высоком…
Чужая земля
По извилистым улочкам
да под тень минарета
незаметной прогулочкой
я скрываюсь от света.
Укрываюсь от зависти,
ухожу от ответа.
Исчезаю, как в завязи,
до счастливого лета.
Молчаливыми тропами
за пустынной телегой
мысли вьются окопами,
то свечою, то Вегой.
Путь тернисто-отчаянный
без опоры для бега,
целый год опечаленный
без воды и без снега.
Наблюдаю за голубем,
незаметный, как выстрел.
Погибаю от голода
перевалом скалистым.
Греет ладанка скудная –
горсть земли – вся Россия.
Подбирается судная
смерть вдали – от бессилья.
Зима в постоянстве прихода
Листья опавшие – жёлтые, красные…
Осень кричала о жажде соития.
Ночь собирала мгновенья опасные:
Вздохи, намёки, объятья, события…
Мы в утомлении рвёмся из прошлого,
Не оставляя надежды для памяти.
Белыми хлопьями нас запорошило,
Высыпав крошками звёзды на памятник.
Снова весна
Весна зовёт к безумию и лени,
Мир так устал под покрывалом вьюг.
И даже львы, склонившись на колени,
Из рук Невы покорно воду пьют.
А тополя? Утратив в зиму кроны,
Врагам назло не принимают смерть.
В зелёный бунт несут гнездо вороны,
К весне спешат и ангелы, и смерд.
Приму ли я из рук весны, как милость,
Шальную весть: «Весною все равны!»?
О боже мой, ты мне опять приснилась,
А следом шёл зелёный шум волны.
В театре
Сверкают плечи белизной.
Я не могу смотреть на сцену.
«Какую ты запросишь цену?..»
Скромна ты – просишь шар земной.
Ты крутишь в пальчиках лорнет,
Порхает взгляд от ложи к ложе.
«На сколько ж ты меня моложе?..»
Лизнула губки… Ах, mine Cat…
Но что на сцене? – Домовой
Смущает девицу репризой.
Маркиз играет с бедной Лизой,
Ныряя в лифчик с головой.
От напряжения дрожал
Мой твёрдый дух, держа экзамен.
Я раздевал тебя глазами…
Твой взгляд отнюдь не возражал.