Евгений РАЕВСКИЙ
(Санкт-Петербург)
|
Любовь моя – волшебное дитя…
Любовь моя – волшебное дитя,
Не рань меня, я чист и беззащитен,
Щади крест мой, собой заполоня,
Он на твоей теперь сияет нити.
Не рви, молю, чарующей струны,
Святой, но воспалённой от печали,
Мы вечны, как бы нас ни разлучали
Удары пустоты и тишины.
Вот голос мой, вот слёзы, вот душа,
В залог возьми, как истину, как волю.
Ты, впечатляясь лестью миража,
Меня ввергаешь в страх грядущей боли…
И вне тебя и в нежности с тобой
Не вытерпеть любви святую боль.
* * *
Тишина, тишина, тишина.
Из пустот состоящее время.
Строк болезненный вихрь дотемна.
Я ничем не спасён, не развеян.
Мысли ловят меня не мои,
Разлучённые чувства бессильны?
О, сонеты – любви соловьи,
Не поют без весны фантазийно…
Лжёт измученный снег серым сном,
Не приму охлаждённость апреля!
Жизнь предчувствий в тумане ночном.
Я в смешные разлуки не верю…
Тишина? Умерла тишина!
Пред любовью бессильна она.
Весенний этюд
Пришла в себя, опомнилась природа,
Восполнив свой зелёный арсенал,
Цветеньем сад мой взгляд атаковал –
Есть в музыке тепла такая кода.
Девчонкою по лужицам, босая
Бежит в меня любимица-весна,
Надеждами богата и честна…
Мальчишкою взаимно воскресаю…
Монолог юноши из Афин
Молю: «Люби», я твой от чистых звёзд,
Из нежности гармоний и созвучий,
Доверчиво воззвал счастливый случай
К ногам твоим, как мил мне этот пост.
Буколикой гетер не подкупить,
Им слышатся иные восклицанья,
Пусть таинством бесславного мерцанья,
Но мне дано предвидеть и светить…
Кто вправе порицать мои порывы
И чувства отдавать на суд молвы?
Нет чище мысли трезвой головы,
Не верь тому, кто манит чашей льстивой…
И женщину он выпьет, словно мёд.
Он исцелен, а боль взамен даёт…
* * *
Неискренний вокал вечерней птицы,
Назойливы объятья духоты,
В безветрие вонзаются цветы
И просят у прохожего напиться.
Всё ждёт дождя под пытками жарой:
Желания, надежды и тревоги,
И только я один, неистов, как герой,
Жду лишь тебя на трещинах дороги…
* * *
Когда во мне всё гаснет и молчит,
Когда сама Любовь меня не слышит,
Я трогаю в себе твои лучи,
Что юностью влекут в миры двустиший.
И вот, как две затейливых строки,
Мы вьёмся, совпадая в двух веленьях,
Дыханьях, поцелуях, изъявленьях,
Поняв, как вдруг становимся близки.
Легко, исповедально, горделиво,
Порою до наивности детей,
В едином откровении игривом
Себя не узнаём в пылу затей.
Я голос вновь обрёл и в счастье верю –
Два голоса к Любви летят быстрее…
* * *
Вы – светлоструйность, милость, чистота,
Восторженность непонятой загадки.
Вы горькою пришли, а стали сладкой,
Меня искала Ваша красота.
Веселье губ, страсть влажная во взгляде,
Воссозданная вера в прелесть чувств,
Мольба о непредвиденной награде,
Мгновенно не срываемая с уст.
И пусть Вы не легки для ощущений,
Необъяснимы, трепетны, скромны,
Я против безрассудных превращений,
Вы мне необъяснимою нужны.
Колдовская бирюза
Грёзы-звёзды, звёзды-грёзы,
Колдовская бирюза,
Слёзы-думы, думы-слёзы
Застилают мне глаза.
Вижу ль я тебя, не вижу –
Ощущаю… Мне тепло.
За окном лист клёна рыжий
Бьётся грудью о стекло.
Тихо-скучно, скучно-тихо
В боль попала голова.
Осень – добрая шутиха –
И права и не права…
У Никольского собора в Петербурге
Удары… Звон… Колокола…
Непревзойдённость восприятья.
Меня здесь музыка нашла,
Чтоб одарить теплом объятья.
Святая солнечность молитв,
Крестосплетенья с блеском неба,
Ветров потеха в стиле битв
И птиц подоблачная нега,
Глаза возлюбленной сирени,
Акаций скромный фейерверк.
Меж ярко слышных песнопений
Власть куполов, смотрящих вверх…
* * *
Воздайте старости за немощную гордость,
За слёзы дум, за смелость бытия.
Она нам мудрость дарит не тая
И нашу совесть пробует на твёрдость.
Мы захлебнулись в нищенстве души
И унижаем старость, как тираны –
Стареет всё, чему наносят раны,
Что продают бездушью за гроши.
Настанет день и каждого из нас
Обложит хворь, в дугу сгорбатит время,
Ударит старость в розовое темя
И в седине застынет напоказ.
Мы лишь тогда ей почесть воздадим,
Когда оценим блеск своих седин.
* * *
Я чью-то зависть за руку вожу,
Невольно ей порою угождаю,
И ненависть, подобную ножу,
Боюсь, но добротой опережаю.
Господь, куда ты смотришь, ослепись,
Засни иль снизойди до безразличья.
Пусть кара настигает чью-то жизнь,
Поймав людей на зависти с поличным.
От имени Солнца
Ах, редкий мой цветок, друг неразумный,
Привьёшься ль ты в пыли дороги прежней?
Обласканный тобой был луч мой нежный,
И в сердце пели солнечные струны…
Как больно лепесткам неосторожным
Средь влаги, чуждой воздуху и свету,
В ней солнца нет, в ней меркнут блески лета
И сорная трава пленяет ложью…
В последний раз свечу, как благодать,
Как солнце с неразлучными лучами,
Что мог, я дал, но сколько мог бы дать
Цветку, что был воспет не для печали…
Скрываюсь я, молюсь за облаками –
Не солнцу же бороться с сорняками.
Волшебной женщине
«…Факел поэтов зажигается
только о пламя любви…»
только о Дж. Пауэлл
Волшебная! Войди… останься здесь.
С тобой моё великое – едино,
Любовь к тебе – моим ошибкам месть.
А мне твоя любовь необходима.
Я глуп и пуст до боли без тебя,
Безмолвием наказан, безголосьем,
Гармония – застенчивая гостья,
Певцов не посещает не любя…
Но мир великой женщины во мне,
Рассыпанный на тысячи эмоций.
Я вышел в море Эроса без лоций,
Мне страшно на неистовой волне.
Перо-весло, но сколько же грести,
Чтоб голос на мгновенье обрести…
* * *
На мне господня седина,
Глаза мои – две добрых бездны,
Душа чиста и безвозмездна,
И полагаю, что сильна…
Моя восторженность приятна,
Честна и солнечна, как луч,
Пусть злым и глупым непонятно,
Насколько я и чем могуч…
При мне ничтожество трепещет,
Бездарность злится и бежит,
Но тонкий ум обворожит
Тайник любви святой и вещей.
Пей до последнего глотка
Сонетный свет из родника…