С.Б. СУПРАНЮК
Николай Морозов – виртуальный академик МАФО и АРСИИ!
Николай Александрович Морозов (1854–1946) – революционер-народник, участник покушения на Александра Второго. В 1882 году был приговорён к вечной каторге. В заключении провёл 23 года, до 1905 г. находился в Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях, в одиночных камерах. Но не только не сломался, не пал духом, а наоборот, потратил эти годы на энциклопедическое самообразование, на научные размышления и написание множества работ, и даже на поэзию!
Тюрьму покинул в возрасте 51-го года, казалось бы, немолодым по тем временам человеком, да и не совсем здоровым, ибо тюрьма здоровья не прибавляет. Однако прожил ещё 41 год, и как прожил! С 1918 до 1946 года служил на посту директора Естественнонаучного института им. П.Ф. Лесгафта. С 1910 г. был бессменным председателем Совета Русского общества любителей мироведения (РОЛМ). В 1932 г. решением властей РОЛМ был распущен, но на Морозове это никак не отразилось. Он был избран Почётным членом Академии наук СССР. По политическим взглядам был ближе к большевикам, но в вопросе о социалистической революции выступил оппонентом Ленину. Несмотря на свою проплехановскую позицию, на формальную связь с партией кадетов, так как от этой партии избирался в Учредительное собрание, он пользовался огромным уважением у всех революционеров как один из немногих оставшихся в живых народовольцев и как несломленный за десятилетия узник царских застенков.
Несмотря на то, что Морозов имел университетское образование, он им не ограничился и был, можно сказать, гениальным самоучкой с системным мышлением. Кое в чём даже опередил великого Менделеева. Именно Морозов обоснованно предсказал существование конечных элементов периодов в Периодической системе – инертных газов, что Менделеев не сразу признал. Академик Курчатов писал, что «современная физика полностью подтвердила утверждение о сложном строении атомов и взаимопревращаемости всех химических элементов, разработанное в своё время Н.А. Морозовым в монографии “Периодические системы строения вещества”».
Морозов первым высказал идею создания и участвовал в разработке высотного герметического авиационного костюма, ставшего прообразом космического скафандра. Он же изобрёл механизм автоматического превращения воздушного шара в парашют для плавного спуска гондолы на землю – также некий прообраз космического спускаемого аппарата. В 1939 году по его инициативе в Ярославской области был создан научный центр, можно сказать, предшественник современного «Сколково». На основе этого центра и теперь работают Институт биологии внутренних вод и Геофизическая обсерватория РАН.
В возрасте 85 лет, в 1939 году, Морозов окончил снайперские курсы Осавиахима, а затем, в 1942 году, воевал в качестве снайпера на Волховском фронте.
Николай Морозов написал множество статей и книг по химии, физике, математике, астрономии, космогонии, биологии, геофизике, метеорологии, авиации, истории, философии, политической экономии, истории науки, языкознанию. Безусловно, его труды нельзя в полной мере отнести к строго научным работам, они скорее научно-популярные и просветительские. Но в них и по сей день чрезвычайно много побуждающих к размышлению, интригующих моментов и мыслей – не только современных, но, на мой взгляд, «мыслей из будущего».
Очевидно, что масштаб этой личности не оценён. Более того, Морозов практически забыт. Я в этом убедился, беседуя не только с молодыми людьми, но и с некоторыми «маститыми учёными». Многие о Николае Морозове вообще не слышали! А он по широте кругозора, энциклопедичности, творческим достижениям и в различных науках, и в литературе сравним, пожалуй, лишь с Гёте! Но имя «великого немца» знают почти все даже у нас в России, а вот нашего, если не столь великого, то уж во всяком случае «выдающегося русского» не просто забыли, а даже намеренно загнали в тень, потому что по убеждениям он большевик, по достижениям – чуть ли не псевдоучёный, по поэтическому дару – чуть ли не бездарность… В общем, «неформат», потому что не демократ!
Теперь у нас чтят именно демократов и даже монархистов. В поэзии, к примеру, чтят Николая Гумилёва. Ничего не могу сказать, и мне он близок как поэт, как талантливая и трагичная личность. Его поэзия и на мой взгляд высока и гениальна. И его отношение к Морозову мне понятно, ибо, хотя оно в определённой степени и объективно, но всё же обусловлено личной неприязнью и даже враждебностью монархиста Гумилёва к большевику Морозову. Вот что писал Гумилёв: «Неужели в почтенные лета автора можно дебютировать книгой стихов (имеется в виду первое издание сборника «Звёздные песни» в 1910 году – примечание автора), имея подобный запас образов, приёмов и закристализованных переживаний? Или это та научная поэзия, о которой столько говорят во Франции Ренэ Гиль и его сторонники? Нет, там всё построено на искании синтеза между наукой и искусством, а в стихах Николая Морозова мы не видим ни того, ни другого. Одно великолепное презрение к стилю, издевательство над требованиями вкуса и полное непонимание задач стиха, столь характерное для русских поэтов – революционеров конца 19-го столетия, да разве ещё шаблонность переживаний, тупость поэтического восприятия и бесцеремонность в обращении с вечными темами – вот стихи Морозова. И с горьким упрёком хочется сказать этому герою наших дней, шлиссельбургскому узнику, учёному и врагу царей от лица оплёвываемой справа, попрекаемой слева, робко притаившейся современной русской поэзии: «Зачем вы посетили нас в глуши забытого селенья?»…
Думаю, что это красноречивое высказывание Гумилёва, если учесть его объективную сущность и абстрагироваться от враждебно-эмоциональных суждений, не разрушит общего впечатления от масштаба личности Морозова, многогранности его талантов, завидной жизненной силы и энергии. Думаю, что нужно восстановить справедливость и сделать всё возможное, чтобы Николай Морозов занял своё достойное место в исторической памяти как «выдающийся русский».
Это и побудило меня написать данную статью и привести Морозова в пример всем нам, считающим себя причастными к науке и к искусству хотя бы в рамках деятельности МАФО и АРСИИ им. Г.Р. Державина. И даже предложить избрать Николая Морозова нашим «виртуальным академиком», как, к примеру, делает Г. Двойрин, избрав в свою личную Всемирную академию наук и искусств души Аристотеля, Платона и множества других более или менее древних и недавних великих личностей!
А почему бы и нет? Как быть, если ныне здравствующие учёные мужи и деятели культуры не высказывают ничего более вразумительного, чем те, кого уже давно нет с нами? И при этом у нас на самом высоком уровне идут рассуждения о модернизации, реформе образования, здравоохранения, повышении уровня жизни… Только вот о культуре, о духовности, о нравственности ничего не слышно. А уж о синтезе науки и культуры, об их взаимозависимости, взаимовлиянии – речи вообще не идёт…
Но так как МАФО является соучредителем АРСИИ им. Г.Р. Державина, не будем распыляться и остановимся именно на проблемах взаимосвязи науки и культуры. И в частности – науки и поэзии.
Николай Морозов в статье «Наука в поэзии и поэзия в науке», явившейся предисловием к его поэтическому сборнику «Звёздные песни», изданному в 1920 году, пишет: «Природа, любовь и стремление к идеалу всегда были доминирующими мотивами истинной лирической поэзии». Он замечает, что в лирическую поэзию «по временам врывались и врываются до сих пор бурные аккорды гражданских чувств», но они «сильно волнуют души их современников лишь до того момента, пока порыв общественного движения ещё не ниспроверг те непосредственные преграды, против которых зовёт людей в определённый исторический момент вечно стремящаяся вперёд жизнь, а с нею и поэзия». В последующем же эти гражданские чувства, а с ними и гражданские стихи, никого не волнуют. «Но нам по-прежнему близки старинные лирические восприятия природы и вырисовывающиеся на её фоне настроения человеческой души. А ведь природа понимается нами тем многообразнее и глубже, чем более раскрываются перед нами наукой её вечно переходящие друг в друга таинственные силы и их немногие неизменные законы, с каждым новым открытием принимает природа для посвящённого в её тайны всё новые и новые, всё более и более совершенные облики. А вместе с наукой должна развиваться и поэзия, захватывая в ней всё новые и новые области. В этом отношении астрономия раньше всех других отделов естествознания привлекла к себе внимание поэзии… И нет сомнения, что поэзия скоро захватит себе не только космогонию, но и физику, и химию, и другие естественные науки, хотя при этом ей и придётся преодолеть ряд серьёзных затруднений. Прежде всего новый сюжет, как и всякий новый шаг в неведомые области, требует смелости и большого, оригинального таланта для того, чтобы непривычный предмет сразу же подействовал на неподготовленные к нему души читателей».
Да, главное в искусстве – непосредственное воздействие произведения искусства на «неподготовленные души». Но вот создать произведение искусства, обладающее такой силой воздействия, вряд ли сможет малообразованный, узко мыслящий человек, даже если он от природы обладает каким-либо творческим даром. Вот здесь слова Морозова неоспоримы. Он пишет: «Недостаток элементарной энциклопедичности в нашем общем образовании приводит к тому, что у большинства из нас остаются от средней и даже высшей школы одни лоскутья разрозненных сведений, а лоскутья мало пригодны для художественного творчества и для понимания научно разносторонних художественных произведений».
По ходу этих рассуждений Морозов приводит ряд примеров, цитируя в оригинале стихи английских, немецких и русских поэтов. Он отмечает, что «вечное искание новых путей, форм и сюжетов охватило могучим порывом художественное творчество в конце 19-го века… Но параллельно такому расширению рифмовки и формы должно, повторяю, идти расширение и содержания поэзии введением в неё всё новых и новых сюжетов. И с этой точки зрения можно сказать, что только тот поэт оставит о себе воспоминание в истории этой области человеческого творчества, который внёс в неё что-либо новое, оригинальное, ещё не разработанное его предшественниками».
В заключение статьи приведу несколько стихотворений Н. Морозова из сборника «Звёздные песни», чтобы можно было оценить самим, а не по рецензии Н. Гумилёва, насколько эти стихи соответствуют требованиям «высокой поэзии». Как следует из названия сборника и предваряющей его статьи, стихи должны быть посвящены звёздам и созвездиям. Отнюдь, нет. Безусловно, есть и такие, но не только «звёздная», а вообще «небесная» тема применяется как художественный приём в любовно-лирических стихах, когда упоминается светлый день, восход, заря и т. п. Некоторые стихи осознанно написаны в «научно-поэтическом» ключе. И здесь же замечу, что Морозов наблюдал за звёздами не через телескоп, а через тюремное окно. Он даже предваряет свою статью «Наука в поэзии и поэзия в науке» оставшимися в его памяти с детства и ставшими пророческими стихами неизвестного ему автора: «Сквозь тюремную решётку наблюдаю я природу, вижу солнце, вижу зелень и мечтам даю свободу».
Именно так создавался «запас образов, приёмов и закристализованных переживаний» поэта Николая Морозова. И, отдавая должное Гумилёву, я хотел бы сказать, что для объективности критики поэзии Морозова кем-либо из нас, кто на такую критику решится, надо бы посидеть 23 года в одиночной камере…
* * *
Пока тружусь – я право жить имею!
Пока люблю – я счастлив быть могу!
Я о своих страданьях не жалею
И мстить бесцельно не хочу врагу.
Но я б хотел в годину угнетенья
Полезным быть свободе и добру,
И увидать зарю освобожденья
И праздник правды, раньше, чем умру.
НЕБЕСНОЕ ПЯТНО
Близ звёздочки Денеба
Ты видишь мира дно.
Закрыло звёзды неба
Там Чёрное Пятно.
Не хмурься же упорно
На друга своего!
Иначе будешь чёрной,
Похожей на него.
ДВОЙНАЯ ЗВЕЗДА
Две чудные звёздочки мчались
В бездонной небесной дали.
Случайно они повстречались,
Но вновь разойтись не смогли.
В пространстве безбрежного мира
Они неразлучны с тех пор.
И милы им волны эфира,
И радостен неба простор.
ЗВЁЗДЫ
На земле покой и нега,
Над рекой стоит туман,
В небесах сияет Вега
И горит Альдебаран.
Скоро станет ночь светлее
С первым проблеском зари.
Выйди ж, милая, скорее
И на звёзды посмотри!
В глубине лазури чистой
С незапамятной поры
Всюду пылью золотистой
Блещут дальние миры!
В небесах кругом движенье,
А в душе сияет вновь
Вечной жизни отраженье –
Наша чистая любовь.
Разумеется, здесь приведён лишь небольшой объём стихотворений, иллюстрирующих сказанное в данной статье. И составить по ним впечатление о Морозове как о поэте невозможно, да и цели такой не ставилось. В сборнике «Звёздные песни» много стихов-баллад, стихов-размышлений, и даже поэма «Шлиссельбургский узник», последними строфами из которой я завершаю эту статью.
И Узник проснулся. Блестели над ним,
Как прежде, созвездия мира,
И нежно послала лучом золотым
Привет ему Звёздная Лира.
Мелодией дивной сквозь сумрак и тьму
С небес её струны звенели,
И стали понятны и ясны ему
Вселенной предвечные цели.