Дмитрий Николаевич Киршин

С. БИЦИРАЕВ
Ю.М. Непринцев – учитель, мастер, человек

Спустя некоторое время после того, как не стало Народного художника СССР, действительного члена Академии художеств СССР, профессора Ю.М. Непринцева, мне позвонил мой друг А.Ф. Дмитренко и предложил написать об учителе – вспомнить время моей учёбы и рассказать о наших довольно частых встречах с Юрием Михайловичем в последние годы его жизни.
Я был рад возможности мысленного общения с учителем, другом, с человеком, который относился ко мне по-отечески. Но статья о Ю.М. Непринцеве появилась на свет не сразу, а лишь в год столетия со дня его рождения.

В 1974 году я приехал поступать в Академию Художеств. С поступлением тогда ничего не вышло, и я начал искать возможность устройства вольнослушателем в какую-нибудь из персональных мастерских. Знакомые ребята – ученики Непринцева посоветовали мне поговорить с Юрием Михайловичем. Я долго не мог решиться на это, мне казалось почти невозможным запросто взять и подойти к мастеру, который в моих глазах был на недосягаемой высоте. Но желание учиться пересилило все мои сомнения.
И вот, собравшись с духом, я подошёл к Юрию Михайловичу, по дороге забыв всё, что собирался сказать. Увидев моё замешательство, Юрий Михайлович сам стал меня расспрашивать, откуда я приехал, что закончил, задавал ещё какие-то вопросы… Я даже не успел высказать свою просьбу, как Юрий Михайлович всё понял: «Приходите завтра и возьмите с собой несколько своих работ». Так состоялось наше знакомство, но я тогда ещё, конечно, не знал, что буду учиться в мастерской академика Ю.М. Непринцева. В следующем 1975 году я поступил в Институт живописи, скульптуры и архитектуры им. И.Е. Репина Академии художеств СССР.
После окончания второго курса я был распределён в персональную мастерскую профессора Ю.М. Непринцева. И я благодарен судьбе за то, что мне довелось учиться именно в этой мастерской. Так сложилось, что в последующие годы наши отношения между учителем и учеником переросли в настоящую дружбу, несмотря на большую разницу в возрасте.
Мастерская Народного художника СССР, академика Ю.М. Непринцева славилась своей демократичностью, возможностью развития индивидуальных творческих способностей студента. Вместе с Юрием Михайловичем в мастерской преподавал Александр Дмитриевич Романычев, а рисунок вёл Олег Аркадьевич Еремеев. В мастерской была очень творческая атмосфера, не было жёсткого давления на студента, что, на мой взгляд, крайне важно при работе с учениками. Непринцев и Романычев органично дополняли друг друга. Юрий Михайлович делал акцент на форму и рисунок, а Александр Дмитриевич обращал внимание студента на многообразие цветового решения холста, на чувство цвета. При этом не было никакого навязывания собственной манеры письма.
Порядочность, обязательность, чувство долга, ответственность за тех людей, с которыми близок, нетерпимость к фальши – вот качества, которыми руководствовался в течение своей жизни Юрий Михайлович Непринцев. Думаю, что основой наших взаимоотношений на протяжении почти двадцати лет были именно эти качества. В Непринцеве не было самодовольства по поводу своих регалий и высокого положения в искусстве, как это можно видеть у многих известных людей. Мне приходилось очень часто показывать Юрию Михайловичу свои работы, и когда он делал какие-то замечания и давал советы, это были советы художника, но никак не Академика и Народного художника СССР. Хотя для меня это имело большое значение, поскольку в случае Ю.М. Непринцева звания были получены заслуженно и по достоинству.
Юрий Михайлович часто приглашал меня к себе домой, чтобы показать свои новые работы (в последние годы он работал дома, а его мастерская была предоставлена в моё распоряжение сразу же после окончания мною института). Обычно к моему приходу он выставлял в зале несколько работ в ряд. После совместного просмотра работ Юрий Михайлович начинал делиться со мной своими сомнениями по поводу тех или иных моментов и спрашивал моё мнение на этот счёт. Надо сказать, поначалу мне было очень трудно судить о работах маститого художника, но постепенно я привык к этим нашим беседам и уже стал спокойно высказывать своё мнение по поводу работ Юрия Михайловича.
Мне хочется рассказать об одном эпизоде, который говорит о тоске Юрия Михайловича по ушедшей раньше него супруге – Марине Александровне. Непринцев как-то в очередной раз позвонил мне домой, по обыкновению расспросил, над чем работаю в данный момент, а после вдруг поинтересовался, сажаем ли мы на даче цветы. Для меня вопрос был довольно неожиданный, поскольку я в то время был далёк от дачных проблем. Тем не менее, я рассказал Юрию Михайловичу, что цветы на даче сажает мама моей супруги Вера Андреевна и что она очень любит этим заниматься. Услышав это, Юрий Михайлович вдруг оживился и стал рассказывать, как они с Мариной Александровной выращивали гладиолусы на своей даче в Васкелово, о том, как она любила цветы, особенно гладиолусы, как тщательно надо хранить луковицы до следующей весны и т. д. Действительно, я много раз видел дома у Юрия Михайловича множество маленьких горшочков с луковицами, каждый из них имел свой номер и название, но тогда я не придавал этому значения.

Мы поговорили ещё некоторое время, и Юрий Михайлович, замявшись, спросил, не найдётся ли у нас немного места, чтобы высадить луковицы гладиолусов (к тому времени свою дачу он продал). Видимо, всё время, что мы беседовали, Юрий Михайлович хотел попросить меня об этом, но ему мешала деликатность, с которой он относился к окружающим его людям. Я сказал, что с удовольствием возьмусь за это дело, и мы договорились о времени, когда я заеду за луковицами.
Весной цветы были высажены, и когда гладиолусы расцвели во всю свою мощь, я пригласил Юрия Михайловича к себе на дачу. Он как-то очень бережно трогал цветы, обходил их с разных сторон и что-то про себя проговаривал. Я подумал, что в этот момент он вспоминает Марину Александровну и те дни, когда они вместе проводили время на даче в Васкелово.
В 2009 году исполнилось 100 лет со дня рождения Ю.М. Непринцева. К сожалению, сейчас наступило такое время, когда чиновники от культуры не слишком озабочены воспоминаниями об ушедших великих художниках нашей страны. Поэтому мы, ученики Юрия Михайловича, восполняя пробелы беспамятства, должны во весь голос говорить о своём учителе – большом мастере и большом человеке.